Дверь в её комнату захлопнулась с тихим, но окончательным щелчком. Звук был громче любого взрыва. Это был звук захлопнувшейся клетки. Но на этот раз Айше не была птицей внутри. Она была хищником, которого случайно загнали в ловушку и теперь боялись выпустить.
Она стояла посреди комнаты, не двигаясь. Щека горела от случайного удара брата, но эта физическая боль была ничтожна по сравнению с тем, что творилось у неё внутри. Там бушевал ад из предательства, ярости и горького, унизительного осознания своей наивности.
Они все видели. Все видели, как её ударили. И никто не встал на её защиту. Никто не попытался разобраться. Селим с его ледяным презрением. Зейнеп с её торжествующим взглядом. Керем с его ложной озабоченностью. И Алпер… Алпер с его мгновенной, беспрекословной верой в худшее.
Его взгляд. Полный брезгливости и разочарования. Он резал её острее любой бритвы. Он поверил, что она – часть этого хаоса, этой грязи, этой «дикости», которую он так презирал.
Она подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение. Заплаканное лицо. Раскрасневшаяся щека. Растрепанные волосы. Глаза, полные боли и страха. Глаза жертвы.
«Нет», – прошептала она своему отражению. – «Больше нет».
Она с силой сжала кулаки, чувствуя, как боль от порезов, нанесённых Зейнеп, пронзает её с новой силой. Эта боль была хороша. Она была реальной. Она напоминала ей, кто её враги. И какую цену они готовы заставить её заплатить.
Она медленно, с холодной решимостью, подошла к умывальнику, промыла раны на ладони и на щеке. Лекарства не было, только вода. И это тоже было хорошо. Пусть шрамы останутся. Пусть напоминают.
Потом она разделась и встала под ледяной душ. Вода обжигала кожу, смывая слёзы, пот и унижение. Она стояла неподвижно, пока дрожь не прошла, сменившись странным, ледяным спокойствием.
Когда она вышла, она была другой. Внутри что-то переключилось. Сломалось. И на месте сломанного выросло нечто новое. Твёрдое. Острое. Опасное.
Она надела самое простое тёмное платье, собрала волосы в тугой узел. Никаких намёков на слабость. Никакой надежды на спасение извне. Спасение было только в ней самой. И её оружием была правда. Правда, которую они так боялись.
В дверь постучали. Вошла Эсмэ-ханым с подносом. На нём была еда и… её паспорт и тот самый злополучный билет. – Селим-ага приказал отвезти вас в аэропорт через два часа, – сказала экономка без эмоций. – Собирайтесь.
