Меня зовут Аслан, и десять лет назад я вышел из дома с обычным спортивным рюкзаком и билетом в один конец. Мама думала, что я лечу на заработки в Гуанчжоу. Я сам себе врал, что всё будет быстро, легко и без следов. Но в день, когда китайский таможенник поднял брови, глядя на мою сумку, моя жизнь закончилась. Или началась заново – если можно так сказать про тюрьму.
Я был обычным парнем из Шымкента. Работы не было, денег – тем более. Улица учит быстро: либо ты крутишься, либо тебя крутят. Когда один знакомый предложил «сгонять в Китай с товаром» за круглую сумму, я даже не спросил, что за товар. Тогда мне казалось, что молчание – это смелость. На деле – это была полнейшая глупость.
Я помню запах аэропорта – смесь кофе, керосина и дешёвого дезодоранта. Помню, как дрожали руки, когда я проходил сканер. И помню холодный взгляд офицера, который остановил меня всего на пару слов. А потом началось то, к чему нельзя быть готовым никогда…
– Всё просто, брат, – сказал Айдар Калназаров. – Один рейс. Летишь, отдаёшь сумку, получаешь свои деньги. Никакого риска. Все так делают.
Он улыбался. Его улыбка всегда казалась мне фальшивой. Но тогда… мне нужно было верить.
…Отец умер, когда мне было семнадцать – сердце. Мать выживала как могла – продавала вещи на базаре, иногда в долг. Считали с матерью каждую копейку.
Я помню, как она гладила мою голову после проигранного боя на соревнованиях и говорила:
– Асланым, ты не бойся падать. Главное – встать.
Я тогда не знал, как глубоко можно упасть…
После армии перебивался как мог. Ремонтировал машины, подрабатывал на стройке. Когда уволили с последнего места – я просто сел на бордюр и смотрел в землю.
А потом объявился Айдар. У него было всё: джип, часы, купюры на взлёт. И он говорил, будто бы по-братски:
– Ты же не один, брат. У тебя мама. Хочешь, чтобы она так и умирала в коммуналке?
Этого я не хотел. Хотел вытащить её. Купить ей дом. Купить себе шанс. Вернуть нам имя и почет. Очень сильно хотел. Да так сильно что больше ничего не видел вокруг.
Я знал, что рано или поздно этот момент настанет. Может, не в Китае. Может, не сегодня. Но знал. Всё началось за шесть месяцев до этого рейса, в Шымкенте. Тогда я ещё работал в автомойке. Десять часов в день, стоя по колено в мыльной воде. Платили гроши, но я не жаловался. До тех пор, пока мать не заболела.
