Глава 1. «За колючей тенью»
Первые минуты, когда Алексей очнулся в трясущемся кузове грузовика, казались ему каким-то странным сном. Голова тяжёлая, губы пересохшие, тело ломит от усталости и голода.
Он попытался вспомнить, как сюда попал, но память отозвалась болью, как будто по ней ударили прикладом. Вспышки картинок: снег, крики, выстрелы, мерзлая земля, густой дым… Потом тьма.
А теперь – деревянные борта кузова, запах грязи и пота, и рядом такие же, как он, оборванные, голодные, растерянные люди.
Алексей медленно поднял голову. Напротив него сидел молодой парень с обмотанной бинтом рукой. Лицо грязное, глаза настороженные, но в них ещё теплилась надежда.
Рядом с ним – худощавый пожилой мужчина, опустивший голову, будто смирившийся с участью. За спиной раздавался тяжёлый кашель кого-то ещё. Алексей сглотнул, чувствуя вязкую горечь во рту, и попытался сесть ровнее.
Машина тряслась по разбитой дороге где-то в глубинке Польши.
Он не знал, куда их везут. Не знал даже, сколько времени прошло с тех пор, как он оказался в плену. Ему казалось, что вся его прежняя жизнь – театральная студия в Ленинграде, друзья, шумные посиделки, сцена, на которой он мог стать кем угодно, кроме себя самого, – всё это было в другой, нереальной жизни.
Теперь осталась только усталость, страх и боль в ребрах, где, кажется, была трещина.
Грузовик остановился. Раздался резкий крик на немецком. Людей начали выталкивать из кузова. Алексей спрыгнул на землю, почувствовав, как ноги предательски подкашиваются. Земля под ногами была твёрдая, промёрзшая, с тонкой коркой снега. Вокруг стояли другие машины, из которых тоже выгружали пленных.
Всего их было человек сто, может больше. Все – измождённые, в рваной форме или вовсе без шинелей, с пустыми глазами.
Алексей огляделся. Высокий забор из колючей проволоки, вышки с пулемётами, серые бараки. По лагерю медленно расхаживали часовые с овчарками.
В воздухе пахло гарью и чем-то кислым, едким. Алексей вспомнил рассказы о таких лагерях. Где-то внутри всё сжалось. Ему стало страшно, по-настоящему страшно – не как под обстрелом, не как в окопах, а глубоко, до дрожи в коленях.
– Руки за голову! – проревел конвоир на ломаном русском.
Алексей послушно поднял руки. Пленные, спотыкаясь, выстраивались в шеренгу. Немцы ходили вдоль строя, тыкали прикладами, били тех, кто не успел поднять руки или пошевелился.
