Случилось нам как-то однажды побывать на Ундозере – в старых рыбацких деревнях Скарлахта, Погост и Гороховская. Деревни эти считаются заброшенными, но каждое лето в крепкие, часто ещё дореволюционные дома, приезжают дачники – дети и внуки тех, кто когда-то здесь жил из поколения в поколение, от рождения и до самой смерти.
Нельзя сказать, что поездка эта была случайной: нам давно хотелось съездить на родину предков мужа по отцовской линии, но все как-то не получалось. И однажды мы все-таки собрались: купили билеты, забронировали гостиницу в Плесецке, договорились через друзей о машине и отправились в путь. С самого начала в этом путешествии было много авантюризма: мы не знали наверняка, будет ли у нас машина, есть ли туда дорога, в каком состоянии эти деревни, живут ли там люди, или они уже совсем заброшены, сможем ли мы добраться до далекой Гороховской, ведь это можно было сделать только на лодке. В принципе мы были готовы ко всему, даже к тому, что сможем только посмотреть в бинокль на тот берег Ундозера и вернуться назад. Но удивительная уверенность в том, что в этой глуши нас ждет что-то, предназначенное именно нам, упорно толкала в дорогу.
– «Наследство», – попыталась сформулировать я это смутное ощущение. – Может быть, какая-то старая вещь, связанная с предками и рассказывающая их историю, удивительную и пока неизвестную.
Муж с сомнением покачал головой: слишком все это было невероятно. Но удивительные совпадения и чудеса уже начали происходить и не отпускали нас до самого конца путешествия.
Первым чудом было то, что перед окончательным решением ехать мне приснился сон: мы в почерневшем о времени северном деревянном доме – двухэтажном, с жилой и пристроенными с ней вплотную хозяйственными постройками. Комнаты с высокими потолками и полатями, деревянными лавками и большим столом, с огромным резным буфетом с эмалевыми плафонами и бронзовыми потемневшими ручками, в котором за чудом сохранившимся стеклом стоит дореволюционный фарфоровый сервиз Кузнецовской мануфактуры. А рядом деревянный детский кукольный домик: с маленькой изящной мебелью удивительной работы, лесенками и балясинками на игрушечных балкончиках. Как будто только что здесь играли дети, а взрослые пили чай из тонкого фарфора, а затем бережно убрали его в буфет. Я хожу по комнатам зажиточного крестьянского дома, прикасаюсь к красивой резной мебели, провожу рукой по шершавому боку беленой русской печки, трогаю ярко малиновую вышитую шаль, оставленную кем-то на лавке, и слышу далекий смех детей, северный непривычный говор взрослых где-то рядом. Но все это не здесь, не в настоящем, а за той расписанной яркими цветами сказочной дверью в прошлое, которая быстро захлопывается, как только я просыпаюсь.
