Инфантильность, друг мой, есть недуг не только современного поколения, но и всей той эпохи, что взрастила человека, не способного вынести тяжесть мира. Веками народ был брошен на произвол судьбы, где властвовали нужда и безысходность, где каждый день был сражением за хлеб, за жизнь, за хоть крошечный клочок достоинства. Человек в таких условиях выковывал в себе суровость, твёрдость, готовность к борьбе. Но отныне, когда материальная культура сняла часть этих пыток, – в человеке словно надломился древний рычаг. Сняв с себя муки, он вдруг обрел странную жажду не взрослеть.
Сие отступление в детскую наивность – это отказ. Отказ от самого могущества, коим человек владеет: способности мыслить. Ведь мысль беспощадна, она режет, как нож, она вырывает душу из утешительного сна. Мысль требует ответственности, требует признания собственной смертности, собственной конечности, собственной уязвимости перед хаосом бытия.
И вот человек, измученный этим грузом, выбирает быть ребёнком. Выбирает не видеть весь мир целиком, ибо целостное видение мира, как говорил Ницше, разрушает иллюзии и обрекает на страдание. Лучше, рассуждает он, позволить себе жить «по частям»: хватать лишь те стороны жизни, что не обжигают, не пугают, не требуют мужества. В этом и кроется основа инфантильности: человек придаёт форму собственной жизни, как игре, как беззаботной песочнице, чтобы не смотреть в глаза реальности, где есть боль, смерть и ответственность за собственный поступок.
Такое бегство от реальности – не просто личная трагедия, но коллективная катастрофа. Ведь человек, отказавшийся взрослеть, заражает этим отречением других. Он учит всех вокруг, что ответственность – это нечто постыдное, что зрелость есть нечто угнетающее, что лучше убежать, скрыться, спрятаться. В этом смысле инфантильность становится оружием массового поражения, разрушающим социальные связи, подрывающим надежду на прогресс, разлагающим мужество и силу духа.
Сие движение к детской беспечности с виду кажется безобидным, но оно смертельно для культуры. Вспомни античных героев – Перикла, Солона, Цезаря, – они выросли в эпохах, где каждый был обязан нести тяжесть мира, обязан был отвечать за свой город, за свою честь, за свои слова. Их сила рождалась из того, что они не позволяли себе прятаться от реальности, пусть даже самая горькая правда била их по лицу.
