Деревня Подлески. Поздняя осень. Сумерки.
Избы смотрели друг на друга выбитыми глазами окон.
Сырые доски, обвалившиеся заборы, выжженная трава.
На улицах – никого. Ни собак, ни людей. Только ветер, как старик с астмой.
В одном из домов, в самом большом, двухэтажном, обшитом досками, на первом этаже – земля вместо пола, только кое где местами еще имеются доски, серые, грязные, с гнилью. Печь, вымерзшая у одной из стен. Железная кровать с провалившимся матрасом. И мужчина.
Старик. Лет под восемьдесят.
В тёплой, но рваной куртке.
Он сидел у стены, обняв колени. И молчал.
На столе – пусто. Под ногами – мешок с черствым хлебом, крапива в жестяной миске.
Он не знал, как сюда попал.
В памяти – обрывки: разговор, бумага, машина, смех. Потом – тьма.
– Мы вам тут рай сделаем, дедушка. Покой, тишина, здоровье…
– Документы подпишем – и отдыхайте…
Он подписал.
Теперь – ждал смерти.
ГЛАВА I. Одна квартира – минус один человек
Алиса Воронцова листала в компьютере список регистраций сделок с недвижимостью за последние полгода.
Рядом стоял Воробей с чашкой кофе, смотрел через её плечо.
– Вот смотри. Пожилой мужчина, Пётр Алексеевич Яковлев, 1939 года рождения.
До осени числился собственником квартиры в «брежневке» на Октябрьской.
– А в октябре – продал жильё.
– Причём, – Воробей нажал пару клавиш, – через доверенность, оформленную нотариусом в области.
И это – уже четвёртый случай за три месяца, когда старики из этого района якобы добровольно избавляются от квартир.
– Кто покупатели?
– Все разные, но… конечный бенефициар – один: ООО «Новый взгляд».
– И эта фирма… – Воробей прокрутил справку, – зарегистрирована на человека, у которого судимость за мошенничество с жильём.
Алиса выпрямилась.
– Где Пётр Яковлев?
– По прописке – пусто. Соседи говорят, уехал "жить на дачу".
Но адреса никто не знает. Телефон отключён.
– У семьи?
– Нет семьи. Вдова умерла. Детей нет.
Был инвалид по слуху.
– И тут, – добавил он, – самое интересное: вместо него сейчас живёт молодая пара. Ремонт сделан, квартира выставлена на продажу.
Алиса сжала губы.
– Хорошо. Слушай дальше:
я проверяла базу поступлений пожилых в диспансеры, приюты и морги по другим аналогичным «уехавшим».
И знаешь что?
– Что?
– Трое – числятся без вести пропавшими, хотя никто не подавал заявление.
И ещё один – нашёлся мёртвым в деревне под Иванищами.
