Прошла неделя с момента нашей поездки в деревню Кривая. Постепенно острота пережитого притупилась. Картины того дня всплывали в памяти уже не столь ярко, как сквозь мутное стекло. В голове упрямо складывалась версия: "Да, было нечто. Но этому должно быть объяснение. Просто пока его нет".
Мой разум цеплялся за спасительную теорию: необъяснимость события в данный момент не делает его волшебством. Возможно, мы просто не увидели самое начало явления, его первопричину, то "малое", что запустило цепь событий, столкнувшись лишь с последствиями самого явления. Без этого ключевого звена вся картина кажется нелепой, невозможной.
Представьте: существует природное явление, случающееся раз в двести—триста лет. Допустим, вы не знакомы с таким явлением, как град. Вы все знаете о дожде, снеге, ветре. Но о граде? Ни вы, ни ваши родители, ни деды о таком не слышали. Разве что дошли смутные отголоски в древних сказках или полузабытых преданиях, воспринимаемых как вымысел. Вечером вы ставите машину у подъезда под чистым небом. Утром подходите и видите: ночью прошел дождь, а ваша машина… вся в вмятинах, будто от падения камней. Град? Он давно растаял. Остались лишь следы разрушения и лужи. И вы, не видя самого явления, а лишь его последствия, будете утверждать, что вашу машину повредил дождь. Но это же не так! Просто вы не застали то самое начало – падение ледяных горошин.
«Дмитрий, – настойчиво напоминал мне мозг, – ты просто не увидел того самого "малого". Той самой начальной точки. Увидел бы – и все встало бы на свои места. Причина, следствие. Логика».
И я соглашался. Потому что эта мысль, пусть и зыбкая, хоть как—то помогала. Она втискивала пережитый кошмар в рамки привычного мира. Она позволяла дышать, не чувствуя, что почва ушла навсегда. Верить, что хаос – лишь видимость, за которой скрывается пока не познанный порядок.
Тишину субботнего утра разорвал телефонный звонок. На экране: «Виктор Астахов». Я, только что потягивавший чай у окна, ощутил в груди уже знакомое беспокойство. Виктор не звонил после той поездки… Я подошел к кухонной двери, прикрыл ее на случай, если проснется жена, и нажал на иконку приема вызова.
– Дмитрий? – Голос в трубке был низким, чуть хрипловатым, но собранным. – Дома? Не отвлекаю?
– Да, дома, – ответил я, понижая голос. – Что-то случилось, Вить?
