«И на прозрачных крыльях сна летело детство»
Миниатюры «Детство в 55 слов»
Там, где деревья были большие
Совсем недавно я побывала там, где деревья когда-то были большие. Въезжаешь в поселок – в зеленые воды памяти погружаешься: там так все сонно замерло, словно остановилась, полегла в бессилии – или усталости – суета человеческая, только одинокое недоумение в коровьих глазах да пугливое прядание конских ушей… Пустоглазы дома, пустотелы печки… все быльем поросло, дылдою крапивной, запуталось повителью кружевною-дивной…
Колодец
Приеду – пойду зачерпнуть водицы. В детстве боялась колодца – он мне казался бездонным, ледяным, склизким, а еще обнаружилось – там живут гадкие пиявки! А надо было ходить к нему по шатким мосткам, набирать полные ведра, от одного прикосновения к которым (морозная оцинкованная поверхность!) бегали мурашки, и потом волочить эту сладкую пиявкину водицу, дрожа жилками в слабосильных руках.
Чердак.
Чердак – тайная палуба. Пахнет пылью, стекловатой, дохлятинкой. Котята-найденыши пищат в коробке. Ходим крадучись, чтобы взрослые не прознали. Куски старого толя, клоки старых одежек, фуфаек-обдергаек, башмаки дырявые… Сокровища! Стоя у чердачного окна, мы воображаем себя капитанами легких парусников, бороздящих бескрайнюю лазурь небесных морей!.. До чего ж страшно было заглядывать в колодец двора, быть выше ласточек на телеграфных проводах!
В квартире маринкиной бабушки.
Вхожу в благоговейную тишину и душистость. Нежно-голубые панели, шторы темно-шоколадного цвета. Лепота расписная! Сквозь морозные тюлевые узоры падают на пол прихотливые тени. Кровать – торт со взбитыми сливками: кружевные подзоры, снежно-сладкие простыни, вышитые думочки … На это сказочное великолепие, пригорюнившись, взирала со стены васнецовская Аленушка и жалела, что не она живет в светлой горнице, не она спит на этих перинах лебяжьей красоты.
Пластинки нашего детства.
Под радиолой лежали пластинки – черные винилы с красными серединками. Ставим одну за другой. Пронзительный Робертино Лоретти; молодая Пугачева, вся из ахов и охов: то «Ах, А-р-ле-кино, Арлекино!», то «Ой, хорошо»; почему-то отчаянно полюбившийся нам «Цыган на коне верхом»… Мы открываем рот за артиста и изображаем пантомимой все, о чем поется в песне! Артистической удали нам не занимать!
