Семенова разбудил не будильник. Настойчивый звонок телефона поднял его в вечер, когда он отсыпался после дежурства. На связи, конечно, был шеф.
– Спишь, Дима? Вставай давай, дело серьезное. Машину я уже к тебе послал, поешь по дороге.
За окном было довольно светло – петербургское лето с его белыми ночами уверенно вошло в свои права, а на часах было десять. Семенов оделся, но даже не стал пытаться заваривать кофе, просто попил воды, налив ее из холодного чайника, вспомнил, что в заварочном чайнике есть холодная заварка, налил и оттуда, попил еще, чтобы взбодриться, и тут позвонили снизу.
Ехать пришлось довольно далеко, но машин на улицах было немного. Полупустой город мелькал за окном в начинающейся белой ночи. Рыжий диск Солнца невысоко висел за деревьями; Семенов пил по дороге горячий кофе, закусывая бутербродом. Вот они съехали с широкой дороги, перевалились через дорогу железную, – машину резко качнуло и остатки кофе едва не вылетели из термостакана на колени Семенову, – снова выехали на асфальт, с трудом разъехавшись с грузовиком, и поехали по этой дороге среди леса, пока не докатили до автобусного кольца со старой остановкой. Здесь и встали.
Автобусов здесь не было и, судя по состоянию ларька, обильно покрытому росписью самодеятельных уличных художников, их не было уже давно. На асфальте кольца одиноко стояла белая Тойота с распахнутыми дверями, полицейские машины встали подальше, у шоссе. Через сосны, стоящие чуть вглубь от кольца, было видно озеро. Пахло сыростью и печным дымом.
Илонов был уже здесь, Семенов вообще приехал последним. Так и не проснувшись до конца, он прошел к машине, у которой копошился эксперт, по дороге пожав руки встречным коллегам.
Едва взглянув в машину, он окончательно проснулся. Только не она! Но это была именно она.
***
Десять лет назад… или не десять? Все равно. Они заканчивали университет, и в тот раз тоже белой ночью он с трудом выдавил из себя предложение выйти за него замуж. Она только рассмеялась и взъерошила ему волосы белой тонкой рукой. Да, ей было приятно, но все же она отказала. Может, он просто неправильно выбрал место – Семь мостов. Достоевский писал, что в белые ночи там трудно найти счастье. Тогда она сказала:
