**Легенда о Зеркале Пожирателя Славы**
В тени столетий, там, где время плетёт свои сети из пыли и забытых имён, стоял некогда театр «Весперо» – дворец света, поглощённый тьмой. Говорят, в его сердце, за алтарем сцены, хранилось зеркало, рождённое не из стекла, а из чёрной зависти.
Мастер Лука, ревнивый гений, выдул его в ночь, когда его возлюбленная, прима Карла, покинула его ради оваций толпы. Он собрал осколки её улыбок, подхватил шепотки зависти из-за кулис, сплавил с ядом своих слёз. Раму сковал из костей певчих птиц, замученных в клетках театрального подвала, чтобы их песни навеки стали немы.
Зеркало не отражало лиц – лишь жажду. Артисты, заглянувшие в него, видели себя окружёнными славой: их имена горели на афишах из человеческой кожи, толпы рыдали у их ног, а соперники превращались в прах под каблуком. Но за каждую секунду этого морока зеркало брало плату – искру души.
Первой пала сама Карла. Она пела так, что лопались барабанные перепонки у первых рядов, но сама оглохла от тишины в собственной груди. Её заменил юный тенор Альдо – он танцевал на воздухе, пока демон не отрезал невидимые нити, и парень рухнул в оркестровую яму, рассыпавшись костями.
Театр «Весперо» сгорел дотла в ночь премьеры проклятой оперы «Адажио Ада», но зеркало выжило. Его находили в руинах церквей, в особняках обанкротившихся меценатов, в гримёрках сошедших с ума кинозвёзд. Каждый, кто подписывал договор с собственным отражением, получал славу – и становился пищей для демона, что рос, как раковая опухоль, в глубине стекла.
Говорят, теперь оно живёт в театре «Этерия», закутанное в бархат забвения. Его рама цветёт шипами, когда рядом голодный артист. А демон внутри шепчет:
– *Покажи мне свою жажду… и я покажу тебе вечность.*
Но в зазеркалье нет вечности – лишь бесконечный голод. И самые красивые лица всегда оказываются меню.
**Глава 1: Игра теней**
**Театр «Этерия» пах воском и прелыми розами.**
Элиза стояла за кулисами, прижав ладонь к бархатной портьере. Сквозь щель в занавесе пробивался луч света, выхватывая из темноты лицо соперницы. *Та самая девушка.* Юная, с лебединой шеей и волосами цвета воронова крыла, она парила на сцене, будто рождённая для аплодисментов. Каждое её движение вызывало шёпот восторга, каждый вздох – вздох в ответ.
– *Джульетта!* – рыдала актриса, прижимая к груди бутафорский кинжал, и зал взрывался овациями.
