Трон, никогда не бывший предметом зависти для слабых, вполне мог внушить ужас Максиму и Бальбину, когда они взошли на него. У ворот Италии они видели грозного врага, страшного как своей силой, так и жестокостью, против которого предстояло вести войну не на жизнь, а на смерть – без надежды на мир, без иного выбора, кроме как убить или погибнуть. В самом Риме – недисциплинированное войско, беспокойный народ, всегда готовый к мятежу. Добавьте к этому неизбежную ревность между двумя соправителями и противоположность характеров, усугубляющую противоречие интересов. Столь пагубное стечение обстоятельств предвещало им бедствия, которые вскоре и обрушились на них.
Исполнив первый долг, наложенный на них приличиями, – добившись от сената указа о причислении обоих Гордианов к лику богов, – а также назначив двух высших сановников: префекта города (им стал Сабин, по-видимому, тот самый, кто предложил избрать их императорами) и префекта претория (эту должность получил Пиндарий Валент, дядя Максима), – они разделили между собой государственные заботы. Максим, как более воинственный, взял на себя командование войсками против врага; Бальбин остался в городе, чтобы поддерживать порядок.
Какой бы неотложной ни была угроза со стороны Максимина, римляне оставались столь преданными любителями зрелищ, что Максиму пришлось устроить для них перед отъездом театральные представления, скачки в цирке и бои гладиаторов. По поводу последних Капитолин сообщает любопытный анекдот, который не стоит упускать. Он утверждает, что существовал обычай, по которому императоры давали гладиаторские игры перед тем, как отправиться на войну. Историк приводит две причины этого обычая. Первая – суеверие: римляне верили, что пролитая в городе кровь умилостивляет злобных божеств, заранее давая им возмещение за кровь солдат, которую те пощадят. Вторая причина была менее нелепой: по словам цитируемого автора, этим хотели воодушевить воинов примером мужества гладиаторов и приучить их глаза к виду крови.
