Через две недели после аварии
Июль 2004 года
Треверберг
Тонкий ритмичный писк бил по вискам и черепу, давил на глазницы, лишал дыхания и самообладания. Или жизни? Хотелось открыть глаза, вздохнуть, но не получалось – что-то застряло во рту, не позволяя шевелить губами. Впрочем, сил даже на это тоже не было. Он мог лишь слышать писк и тихое жужжание, гудение, нестройными волнами расползавшееся по пространству. Эти звуки входили в резонанс с чем-то в груди, от этого становилось щекотно и больно.
Щекотно и больно.
Он хотел встать, сбросить с себя чудовищный вес, который пригвоздил бесчувственное тело к постели, не позволяя дышать, но ничего не получилось. Вокруг царила тьма. Волнами накатили паника и тошнота. Он собрал все силы, чтобы дернуться, высвободиться, но не смог. Почему так темно? Что за звуки?
Что происходит?
Писк.
Шуршание.
Гудение.
Пустота и тьма. Что-то перекрывало гортань. Воздух с привкусом металла, хотя он, кажется, и не дышал.
Сам не дышал.
Черт.
Узнавание навалилось на него чудовищным грузом, разметав остатки самообладания. Однажды он уже находился в подобном состоянии, уже висел на волоске.
Что произошло?
– Тише, тише.
Чья-то ладонь коснулась его руки, и от этого прикосновения тело пронзило током. Голос казался смутно знакомым, но он не мог собраться настолько, чтобы вытащить из памяти нужный образ, нужное имя. Обычно безупречно откликающийся на его призывы мозг молчал, превратившись в вату.
– Тише, – повторила женщина, убирая руку.