Светлой памяти Любови Васильевной Матюхи. Великолепного преподавателя, прекрасного человека. Спасибо, что верили в меня. Спасибо за спасенное детство. За творчество в каждом уроке, в каждой встрече. За вечность.
Часть первая. Добро пожаловать на восток
Трудно представить себе больший грех, чем двуличие.
Глава первая
Настоящее. Аксель
16 апреля 2003 года
Треверберг
Сигарета медленно тлела.
Детектив Грин стоял на лестнице у красивого особняка конца девятнадцатого века уже несколько минут. Хотелось курить, но Аксель не мог найти в себе сил, чтобы поднести фильтр к губам. И поэтому замер, глядя на соседний участок. Идеальный английский газон и ландшафтный дизайн, который не стыдно показать на обложке профильного журнала. Идеально выкрашенный коттедж.
Старая половина Треверберга отличалась вычурностью и фальшивой безупречностью.
Грин ненавидел и то, и другое. В этом не было никакой жизни. Или, может, он просто не представлял себя в обществе тех самых людей, за которыми охотится желтая пресса?
Впрочем, за ним она тоже охотилась.
Но не потому, что он был рожден в одной из правящих семей города. Его сковывала слава иного рода и повлиять на нее детектив был не в состоянии.
Огонек обжег пальцы, и Грин вздрогнул от неожиданности. Выронил сигарету. Приглушенно выругался, проследив за ее полетом и пообещав себе забрать окурок, когда спустится вниз.
Позже.
Еще позже.
Грин медленно набрал в грудь теплый апрельский воздух, наполненный ароматами пробуждающейся природы, выдохнул. Прикрыл глаза. Стянул резинку с волос и заново собрал хвост. Посмотрел на особняк, где его ждало тело. Он уже осмотрел место преступления. Бегло. А потом заметил то, что заставило его тут же выйти, взять сигарету и задуматься.
Он был не готов.
Совсем не готов к тому, что увидел. Надеялся, что ошибся, что чуть позже ДНК тест покажет, как же он наивен и как легко его сбить с пути призраками прошлой жизни. Надеялся, что чутье его подвело. Но в глубине души знал: его проклятие в том, что он не ошибается.
Не в подобных вещах.
Он встряхнул руками, как будто в попытке избавиться от лишней влаги, снова вздохнул и, развернувшись, направился в дом, где уже копошились криминалисты, расставляя свои вечные таблички, прокладывая дорожки, за пределы которых заходить нельзя. Щелкал затвор фотокамеры. Сотрудники полиции негромко переругивались между собой. Но никто не шутил. И не смеялся. Сложно шутить после того, что на этот раз им подкинула чья-то воспаленная фантазия.