Утро выдалось сырым и туманным. Языки белесой дымки окутали старый сад и, проникая сквозь неплотно прилегавшие створки окна, несли с собой осеннюю прохладу, быстро заполнявшую небольшое пространство моей скромной комнаты. Наступил сентябрь, и по ночам уже было по-настоящему холодно, но отец упорно не разрешал слугам разжигать камин, называя дочку неженкой и кисейной барышней, не способной пойти по стопам великих предков и прославить род Завадских, всегда стоявших на страже традиций… И так далее, и тому подобное…
Я ненавидела эти пустые разговоры, которые он заводил практически ежедневно, брызжа слюной и выкатывая глаза, заставляя нас с братом выслушивать свои бредни, стоя по стойке смирно перед бывшим командиром Особого полка Гвардии Его Королевского Величества. Когда он уезжал из поместья, все, включая маму и слуг, вздыхали с облегчением ― наш домашний тиран умудрялся за несколько дней настроить против себя не только людей, но даже животных…
Неудивительно, что я завидовала старшему брату Лему, уехавшему учиться в столичную Академию Военного Искусства подальше от самого большого на свете зануды и приставалы, считавшего, что его дети должны спать и видеть бесконечную муштру, кровавые сражения и дальние походы чёрт-те куда во славу Короля. Казалось, он забыл, что у него растёт дочь, считая, что она ни в чём не должна уступать старшему брату. Меня и так с раннего детства воспитывали как мальчика, но нашему «командиру» этого было мало ― он изводил дочурку бесконечными рассказами о знаменитой героической прабабке Кристине Дворжецкой, прославившейся подвигами на поле брани и дослужившейся-таки до звания генерала…
Ох, уж эта бабушка… Говорят, что на бедняжке живого места не было ― одни уродливые шрамы. Нет уж, спасибо ― такого «счастья» и даром не надо. Как отец не понимает, что мир изменился. Захватчики с Севера давно изгнаны с нашей земли, и современным девушкам нет никакой необходимости служить наравне с мужчинами. Это же полный бред! И всё же… если мне пока и удавалось отвертеться от такого сомнительного «счастья», то Лему не повезло ― бедняга был вынужден пойти по стопам неугомонного папаши, связав жизнь с ненавистной нам обоим воинской службой.
Но на время обучения в столице он хотя бы был свободен от необходимости выслушивать бесконечное брюзжание отца, а вот мне приходилось мириться с этой печальной участью, хотя терпение уже было на исходе. Всё чаще я начала задумываться о побеге из дома, где юную госпожу Завадскую ничего не ждало, кроме нынешних унижений и не такой уж далёкой перспективы стать женой одного из пустоголовых чиновников Военного Министерства.
