Одетый в дорогой деловой костюм, при галстуке и с авоськой, полной апельсинов, Нойзман выглядел очень забавно. Однако мне было не до смеха.
– Явился, – не удивился я.
– Ну, я же должен знать, в каком состоянии мой деловой партнер, – Нойзман ощерил свои неестественно-белые зубы. – Можно, я присяду?
Я не ответил, понимая, что в таком состоянии выгнать его из палаты я все равно не смогу. Да и появился он здесь, скорее всего, заплатив кому надо.
Нойзман прочистил горло. Прошел вглубь палаты и присел на табурет, хранившийся, обычно, под прикроватной тумбой. Положив авоську на тумбу, он достал апельсин.
– Вы любите апельсины, Летов?
– Если ты считаешь, что сможешь надавить на меня таким образом, через Оборону, то ты ошибаешься, – сказал я.
Нойзман кисло улыбнулся. Принялся очищать фрукт. Потом с липким хрустом разломил апельсин. Отправил дольку в рот.
– У вас еще есть время. Я еще могу поделиться с вами этим апельсином. Это же витамины, Летов. Витамин ц очень полезен такому, как ваш, восстанавливающемуся организму.
– Я не собираюсь говорить с тобой об апельсинах.
Американец вздохнул. Он отложил фрукт, достал из нагрудного кармана белый платочек, принялся вытирать об него руки.
– М-д-а-а-а-а. Ну что ж. Вы меня даже не поздравите? Я ведь все же назначен руководителем комбината. Все так, как я и говорил.
– Иди к черту, – холодно посмотрел на него я.
– Как невежливо, – скривился он наигранно. – Я бы не советовал вам, Виктор, так со мной разговаривать. Все же, в определенном смысле, судьба вашей Обороны зависит от меня. И от вашего согласия сотрудничать.
– Ты постоянно твердишь о сотрудничестве, деньги суешь. Теперь вот, приходишь ко мне в больницу. А это значит – ты спешишь. Ты даже не смог дождаться моей выписки. Чего тебе от меня надо?
– А удобно тут у вас, – он осмотрел остальную пару пустующих коек. – Вам повезло. Говорят, в больницах, типа этой, редко удается остаться в палате одному и выздоравливать в спокойствии.
– Не переводи тему.
Американец вздохнул. Вальяжно извлек портсигар, не стесняясь, закурил. Тонкая струйка дыма потянулась к потолку от его сигареты.
– Раньше я не мог рисковать, раскрывая вам все мои планы. Все же, судьба Кондратенко была не определена. А сейчас другое дело. Там на комбинате, теперь я правлю бал.
– Избавь меня от своих высокопарностей.
