Яик-Горынович

По узкой лесной дороге, замысловато петлявшей среди невообразимого переплетения сучьев, молодой поросли деревьев, кустарников и высокого травостоя, ехало пятеро всадников в голубых форменных чекменях с ярко красными отворотами на груди и обшлагах рукавов, в высоких казачьих шапках, что сразу выдавало яицких удальцов, с пиками за плечами, с боевыми ружьями и шашками. Это был передовой разъезд одного из правительственных отрядов, присланного из Оренбурга в Башкирию для усмирения очередного тамошнего бунта, который поднял коварный Батырша.

Казаки ехали молча, не переговариваясь: чутко вслушивались в полуденные лесные звуки и зорко осматриваясь по сторонам, – не мелькнет ли где в чаще лохматая лисья шапка мятежника. Урядник, как глухонемой, подавал подчиненным знаки пальцами, – изредка только подъедет поближе, шепнет что-нибудь для верности. Казаки понимающе кивали, быстро исполняли приказания. Двое отделились от основной группы и отъехали немного вперед, с опаской сняли с плеч ружья и взвели курки. Лес угрожающе молчал с обеих сторон дороги. В глубине явно таилась невысказанная опасность. Дозорные насторожились, как будто что-то почуяли. Задние остановились. И в этот миг из чащи со свистом вылетели две стрелы: передние казаки, пораженные ими, взмахнув руками, со стонами повалились на землю. Трое оставшихся всадников встрепенулись, быстро вскинув ружья, дали залп в чащу, наугад.

Урядник крикнул одному:

– Родион, живо скачи к отряду, вызывай подмогу, а мы раненых пока подберем.

Тот, ни слова не говоря, довольный, что его отсылают из опасного места, тут же повернул коня и, нахлестывая его нагайкой, птицей полетел назад. Урядник с другим казаком, быстро перезарядив ружья, спрыгнули с коней и подбежали к стонавшим на дороге товарищам. Одному стрела пробила бок, и он был еще в сознании, хоть и потерял много крови. Другой же, с тяжелой раной в левой стороне груди, отходил. Лицо его покрылось восковой предсмертной бледностью, на губах пузырилась кровавая пена, взгляд стекленел.