Илья Курехин, наконец-то, успокоился. Полтора месяца районные власти трепали ему нервы. Порой Илье казалось, что его назначили ответственным за все беды, случившиеся в районе, и теперь спрашивали за них по полной. У него начало скакать артериальное давление, появились головные боли, спровоцированные бессонницей. А сегодня около полудня горно-обогатительный комбинат по рации передал сообщение, что подписан приказ о закрытии старательской артели «Энергия». Кому, когда и почему пришла в голову идея закрыть «Энергию», Илья не знал. Работали они уже 5 лет, давали в год около тонны золота, и это при том, что в условиях Заполярья промывка руды возможна всего 100 дней в году. Претензий от горно-обогатительного комбината к ним не было, и тут, как снег на голову, посыпались проверки. Искали все: Госгортехнадзор, пожарная инспекция, СЭС, непонятно с какой стати прицепившаяся, профсоюзные деятели, да, одним словом, все! Акцент делали на нарушения финансовой дисциплины, а, короче, пытались уличить их в воровстве.
Исчезла боль в груди и перестали ныть суставы, прекратились размышления о будущем, захотелось лечь и долго-долго спать. Илья читал, что так бывает с осужденными на казнь. Они в страхе ждут дня казни, а когда он наступает, то возникает облегчение: ну, слава Тебе, Господи, конец неизвестности. Он высоко подпрыгнул, извернулся в воздухе и спиной вниз приземлился, а, правильнее сказать, прикроватился, на свою постель. От удара телом кровать издала глухой шлепок: Илья не мог спать в мягкой постели и под панцирной сеткой у него были настелены доски.
Он не понял, спал или нет – показалось, что даже глаз еще не сомкнул, – как в дверь постучали и вошел его заместитель, длинный худой парень тридцати лет от роду, русский насквозь, но со странной нерусской фамилией Кербиев:
