Эх, если б сказка кончалась так: «Он шел к смерти, но заблудился в жизни».
Станислав Ежи Лец
Март
Машина перевернулась. А затем еще раз. И еще. И еще. Никто точно не знал, сколько оборотов вокруг собственной оси она сделала, каждый раз с огромной силой ударяясь об асфальт, а затем и о землю. Наконец, она остановилась, приземлившись на перекрученные колеса. Из-под смятого, как лист бумаги, капота шел дым. С разбитых стекол, тех, что остались в задней правой пассажирской двери, капала кровь. Худосочная рука, все еще надежно удерживаемая ремнем безопасности, была выкручена в обратную сторону. Казалось, плечевой сустав полностью был вырван, и рука держалась лишь на коже и связках. Левая дверь была приоткрыта, а рядом с ней на асфальте открывалась еще более ужасная картина: сиреневое детское пальто и растрепанные темные длинные кудри с запутавшейся в них заколкой в виде стрекозы, от которых в сторону покорёженной машины текла тонкая багровая струйка. На переднем сиденье женщина, при многократном переворачивании машины выпавшая из-за ремня безопасности, лежала головой вниз около коробки передач. Одна ее нога каким-то образом удерживалась все еще пристегнутым ремнем, вторая находилась возле головы.
Глава семьи, что находился за рулем, плотно прижатый к своему сиденью подушкой безопасности, что на огромной скорости выстрелила ему в лицо, все же в процессе полета автомобиля выпал со своего места и ударился головой о торпеду и о лобовое стекло, оставив на образовавшейся паутине трещин влажный красный отпечаток.
Мятый металл. Криков и стонов нет. Дыхания, кажется, тоже. Неповрежденная магнитола продолжала рассказывать весьма удачный гороскоп на грядущий день. В женской сумочке, которая находилась теперь где-то у головы старшего сына, раздался телефонный звонок. Но и его, и негромкие астрологические предсказания из уцелевших динамиков уже заглушили сирены скорой помощи и дорожного патруля. Небо затягивало грозовыми тучами, но день, судя по всему, уже и без того был необратимо испорчен.
Это все, что он помнил о том дне.
Дом, милый дом
Октябрь
Солнце пробивалось сквозь не задернутые шторы, настырно пытаясь осветить закрытые тонкие веки. Данил лениво отвернулся от окна и скрутился в позе младенца, обхватив руками гудевшую голову. На темени виднелся широкий шрам, который еще только недавно приобрел бледный оттенок, указывающий на завершающий процесс регенерации тканей. Данил открыл глаза. Перед ним на прикроватной тумбочке стояла фотография, на которой были изображены они с Ритой. День их свадьбы. С каждым годом Данил отмечал, что фото не тускнеет, в отличии от людей, которые были на нем изображены.
