Глава I
Поеживаясь от холода, Андрей подставлял то один бок, то другой под упругие струи теплой, но казавшийся ледяной, воды. Все тело ныло, от движения еще больше болели суставы и мышцы, а голова раскалывалась, словно под черепушку воткнули множество гвоздей – толстых, ржавых и кривых гвоздей, каждый из которых проворачивают в разные стороны.
Вода низвергалась из отверстия в потолке, ударяла в загривок, стекая по широкой спине и плечам, и далее, вниз, принося облегчение. Густой пар полностью заполнил кабинку, на запотевшем стекле стекали капли конденсата, оставляя длинный след.
Еще там, на Земле, его учили, что такими должны быть его первые минуты после многолетнего гиперсна. И это в лучшем случае, ибо технологии сырые, не до конца опробованы. Никто не исключал возможности вообще не проснуться – тело, погруженное в анабиоз, при температурах, в которых останавливается молекулярное движение, бесспорно, сохранится вечно, но вот, удастся ли потом оживить, не смотря на все проведенные научные изыскания и эксперименты, вопрос интересный.
Не смотря на недомогания, Андрей был доволен. Во-первых, он жив. А во-вторых, первый этап космического полета подходил к концу. Двести лет его тело, как и тела других пассажиров неподвижно пролежали в гибернаторе звездного крейсера «Созвездие Льва». На протяжении всего полета чуткая электроника вела звездолет по намеченному пути, лишь ни на долго отклоняясь от маршрута, чтобы избежать столкновение с блуждающими небесными телами, а затем возвращаясь на прежнею траекторию. Весь этот срок он был мертв, и судьба его находилась в руках миллиона случайностей – в любой момент даже малюсенький метеорит мог уничтожить дело рук человеческих, навсегда отправив в небытие космических путешественников.
К счастью, непредвиденных ситуаций не произошло. Автоматика работала четко, в нужный момент гибернатор перешел в режим пробуждения. Шел второй месяц, когда наконец то появились у пассажиров первые признаки жизни. Люди еще находились без сознания, но сердца их бились, а легкие наполнялись кислородом, и грудь вздымалась в такт дыханию.
Их было семеро. Они не были смельчаками. Они бежали от наказания, в надежде получить свободу. Получить свободу спустя четыреста лет. Они стали добровольцами в чудовищном, по временным меркам, эксперименте. Они с радостью пошли на это, ибо на Земле их ничего не держало, кроме оков. Уж лучше умереть в глубинах космоса, чем сдохнуть в малюсенькой камере с зарешеченным окном, позволяющим видеть лишь маленький кусочек неба.
