Переставляя налитые свинцом ноги, Игорь устало брёл в сторону старенького подъезда. В ожидании его возвращения покрытая хлопьями рыжеватой краски дверь была призывно распахнута, подобно мифическим вратам в Ад. Не хватало только соответствующей надписи об оставлении надежды на козырьке, как сходство стало бы несомненным.
В который раз за этот день мужчина быстро обернулся назад, вновь ощутив на затылке чужой настойчивый взгляд, который неустанно преследовал его с самого утра. За спиной, как и час назад, как и восемь часов назад, никого не оказалось. Даже на работе, в духоте шумного опенспейса, где сотрудники офиса летали по этажам плотным роем чёрно-белых трудолюбивых пчёл, Игорь не сумел отыскать того, кто за ним следил. Как не смог отделаться от нервирующего чувства преследования и в раскалённом нутре своей кряхтящей «Шкоды» по дороге домой.
От взгляда словно не было никакой возможности сбежать или спрятаться. Он дёргал незримые струны в душе, рождая чувство растущей тревоги, и не желал отступать.
И даже теперь, поднимаясь пешком на четвёртый этаж, Игорь едва сдерживался, чтобы не побежать, настолько испугала его сама мысль, что некто бесшумно ступал следом и недобрым взглядом сверлил затылок впереди идущего. Но за спиной уже привычно никого не было. Словно в тот краткий миг, пока мужчина оборачивался, робкий наблюдатель успел укрыться в тенях подъезда, опутанного пыльной паутиной и пропитанного едкой вонью кошачьей мочи.
В прихожей, прислонившись плечом к стене, его встречала худенькая Сашенька, держа малышку Лилю. Девочка беспрерывно возилась на руках матери, хныкая и кривя маленький розовый ротик. Даже после поцелуя в лоб от папы её гримаса не изменилась.
– Ну как?
– Зубик почти показался, – укачивая ребёнка, ответила жена. Её терпению Игорь мог только позавидовать. Как супруга целый день напролёт выносила этот сводящий с ума писк и плач, он понять не мог.
– Я там приготовила макароны по-флотски и салат овощной. Будешь? – предложила Саша.
Игорь быстро ополоснул руки, переоделся в домашнее и с тяжёлым стариковским пыхтением сел за стол. Поужинать в благоговейной тишине не вышло. Лиля заливалась плачем с громкостью симфонического оркестра, прерывая и мать, расспрашивавшую мужа о рабочем дне, и вдребезги разбивая все зарождавшиеся вереницы мыслительных процессов в голове Игоря.
