Мир, наблюдаемый даже не с высоты птичьего полета, а из самого
космоса, был красив. Даже по-настоящему прекрасен. И именно так
думал и полагал один из его создателей, Вселенский Император,
который, сидя на своем троне, наблюдал и любовался красотами,
открывающимися внизу. Сидевший рядом с ним н таком же троне
Небесный Владыка, был, в общем-то, точно такого же мнения об этом,
но ему все же чего-то не хватало. Мир, вроде бы, совершенный, на
самом деле, совершенным не был. Как нет ничего совершенного во
вселенной.
Третьим из создателей был Князь Жизни, придумавший себе этот
титул сам. Если уж на то пошло, то они все трое придумали свои
титулы себе сами. А почему бы и нет? Кто может им помешать, если не
только мир внизу, но и сама вселенная вокруг была создана ими
троими. Они были божествами, создавшими пространство, со всеми его
мирами, звездами и планетами, и наделили их существами,
организмами, растительностью, и вообще всем, чем только пожелали.
Зачем они это сделали? Да просто так, от нечего делать. От скуки.
Божества ведь тоже испытывают скуку, и должны как-то развлекать
себя.
Вселенский Император, с улыбкой созидателя, созерцал необъятный
мир. Он был молчалив и величествен, как и полагается быть всякому
божеству. Он знал, что достаточно одного его желания, одного
движения пальца для того, чтобы и мир внизу, и сама вселенная была
уничтожена. Это вполне ему по силу, так же, как и тем двоим
божествам, вместе с которыми он все это создал. И никто из
обитателей ничего даже бы не понял.
Но он не собирался этого делать. Зачем? Уничтожать свой
собственный труд? Нелепо и глупо. Особенно, если учесть, сколько
трудов и времени ушло у них на то, чтобы все это создать. Сколько
было споров, различных проектов, которые потом были отвергнуты то
одним, то другим из них. Нет, такое творение уничтожать было бы
проявлением собственного варварства. А они варварами не были. По
крайней мере, отнюдь себя так не считали.
Небесный Владыка тоже взирал на просторы, он тоже был
величественен, но его вид говорил о том, что он, в отличие от
своего собрата, был уже давно пресыщен тем, что видели его
глаза.
Что же касается третьего божества, Князя Жизни, то выражение на
его лице носило задумчивый характер. О чем он думал, никто не знал.
Божества скрывали своим мысли друг от друга. Ведь они же были,
как-никак, богами, а какой бог захочет, чтобы его мысли и вообще
все, о чем он думает, стало бы известно другим.
