Уходящая натура… Или уже ушедшая? Нет, пожалуй, пока ещё нет – ведь до тех пор пока мы помним о чём-то, это что-то по-прежнему существует – хотя бы в нашей памяти. Ну а если мы начинаем забывать – значит настало время перенести это на бумагу, дабы оно продолжило существовать там – вдруг когда-нибудь да понадобится?
Если о чём-то забыли – его как будто и не было никогда… Например – человек. Он жил, строил, создавал… допустим, несколько сотен лет назад. Если он не был какой-то особенно выдающейся личностью – кто вспомнит о нём спустя эти сотни лет? Даже его далёкие потомки ничего о нём не знают, хотя только благодаря ему существуют и они сами. Какая разница? Жил человек – от него остались потомки; не было его – от других людей остались какие-то другие потомки. Всё это не так уж важно в отвлечённых от маленького человека масштабах глобальной Истории.
Но люди, тем не менее, хотят оставить в ней свой след – так уж они устроены. И если кто-то пытается стереть его, они расстраиваются.
Так и со всем остальным. Скажем, в памятные ещё пока что многим времена СССР было основано множество различных учебных заведений – и высших, и не очень. Стране нужны кадры? Пожалуйста! Она растит их для себя. Растит, растит, растит, а потом… А потом вдруг оказалось, что в новом суперсовременном мире целый ворох специалистов абсолютно не востребован, ибо наступили другие времена. Другие времена штука такая – они почти всегда наступают. Что же делать? Оптимизировать, укрупнять, реструктурировать! Объединять под началом, переформатировать, переучивать. Был когда-то твой ВУЗ, а потом его внезапно оптимизировали и объединили путём поглощения. С сокращением значительного числа неконкурентоспособных в новых условиях факультетов и увольнением не освоивших новых форм обучения преподавателей. Потом пройдёт N лет – и как будто не было этого ВУЗа. А тем не менее, всё-таки был – пока остались люди с выданными им дипломами о высшем образовании.
Именно к одному из таких, ныне удачно реструктурированному и сокращённо-поглощённому Университету спешил в не столь далёком ещё тысяча девятьсот девяносто девятом году главный герой данного повествования. Он шёл по Загородному проспекту города Санкт-Петербурга уверенной походкой вступающего в Старгород Остапа Бендера, жуя на ходу ватрушку с творогом. Возможно, не успел позавтракать дома – с кем не бывает? А ещё возможно, – с учётом того, насколько сильно он опаздывал, – ему стоило бы значительно прибавить шагу или даже вовсе побежать – подобно тому же Остапу Бендеру, когда он стремился как можно скорее покинуть негостеприимные Нью-Васюки. И наш герой непременно побежал бы, но… всякий знает: жевать ватрушку на бегу куда как неудобнее, чем на ходу.
