Этот город был пустым и малонаселенным. Дома, в старом стиле, словно сошедшие с фотографий, запечатлевших некоторые улочки времен девятнадцатого века, будто бы выражали его отчуждённость от остального государства. Остальной мир стал огромным механизмом, слабо способным вобрать в себя новые детали. Так маленькие, оторванные из-за произошедших ранее катаклизмов, городишки постепенно превращались в безлюдные пустыри. Некоторые выживали и жили своими силами. Кто-выращивал еду на собственных полях, кто-то незаметно торговал с соседними странами, а кто-то делал и то и другое, да к тому же принимал к себе разные светлые умы, сбежавшие из мегаполисов, не выдержав тамошней жизни.
Этот город был из таких. Взяв себе имя инженера-беглеца Стронгля, принёсшего с собой разные диковинные механизмы, он начал жить собственной жизнью. Остатки индустрии, довольно обширные поля, и, пусть кое-как, но всё же налаженная торговля с соседними странами, позволяли ему вполне неплохо жить. Именно жить, не выживать. За исключением нескольких внутренних неудобств.
Проблемой стали преступления, в первое время совершаемые регулярно, ведь контроль над законом не осуществлялся должным образом. Поняв, что посадка в тюрьму не снижает уровня преступности, городские власти решили поставить в первую очередь телесные наказания, вроде избиения розгами, кнутами и плетями, а также смертные казни.
Самой распространённой стала казнь через повешение. Чтобы не пугать жителей, было решено вешать осуждённых на смерть в самой дальней аллее, стоящей на окраине города. За долгое время на деревьях скопились целые толпы мёртвого народа. Из-за этого она получила название Аллея Висячей Толпы.
Как говорится, именно это место сыграло ключевую роль в нашей истории.
Стояло лето. Мокрое и холодное лето. Практически каждый солнечный день чередовался с сильнейшим ливнем. А когда, наконец случалось что-то новое, то это был сильный ветер. Почти ураган. В один из таких, ничего не предвещающих июльских дней, когда ветер всё так же, как обычно, гонял по улице листья деревьев, листы бумаги и прочий мусор, а с неба накрапывал мелкий дождик, в отделение местной газеты «Глашатай» сломя голову ворвался человек, бледный от ужаса.
Он добежал до кабинета главного редактора, по пути расталкивая всех, кому не повезло стоять на его пути. Распахнув дверь кабинета, он увидел главреда, который хотел было обрушить всю накопившуюся злость на него, за такую наглость, но вдруг признал в нём старого знакомого. Сменив гнев на милость, хозяин кабинета спросил вошедшего:
