Майские вечера не для одного горожанина стали поистине праздником души, нещадно хворавшей без малого шесть месяцев при виде низких пепельных облаков, что устало проплывали над изрядно измученной проливными дождями и мокрыми снегами землёй. Отныне природе было не до сна. В каждом распустившемся необыкновенной яркости листочке в парке, залитом солнцем, в каждой пчёлке, пролетающей над сиреневым и сладко пахнущим кустом, и даже в воздухе чувствовалась сама жизнь, и всех тянуло броситься в её ласковые объятия.
Урок в музыкальной школе подошёл к концу. Сложив свои скрипки в чехлы, мы с сестрой по традиции поблагодарили Светлану Игоревну за проведённое плодотворное занятие. В ответ преподаватель подарила нам свою фирменную белоснежную улыбку, что так украшала её и без того до неприличия красивое лицо. Светлана Игоревна, пожалуй, давно вышла из того возраста, когда твоя кожа такая же гладкая и упругая, как новенький волейбольный мяч, однако осмелюсь предположить, что ни одному человеку в свете не шли морщинки так, как шли этой женщине. Гусиные лапки придавали её лику особый шарм, а носогубные складки выглядели довольно привлекательно. Многочисленные борозды на лице были для неё так же неизбежны, как радуга после дождя, ибо она очень часто улыбалась. Либо её жизнь и впрямь была чередой приятных событий, либо она была большой оптимисткой и умела радоваться даже мелочам. Я всегда исключала тот факт, что за её улыбкой скрываются душевные страдания, ибо её карие глаза искрились задорным огоньком, как бывает только у счастливых людей.
Когда мы с сестрой покинули музыкальную школу, которая находилась в самом центре нашего маленького старого города, увидели множество прогуливавшихся вдоль магазинов и жилых домов людей, что было несвойственно этой провинции. Обычно на улицах в столь позднее время было пусто или малолюдно, но сегодня солнце и тепло вызволили горожан из своих домов.
Сестра взяла меня под руку, и мы медленно, желая тоже прогуляться в этот благоприятный вечер, отправились домой. Сестра по дороге была как никогда угрюма и молчалива. Полпути я болтала не переставая, а она, опустив вниз голову, медленно кивала, и, казалось, в голове несколько раз подряд прокручивала какую-то волновавшую её историю. Когда я рассказывала о своём, не придавала этому большого значения, но как только мой запас новостей истёк, пришло осознание, что сегодня день в школе для моей сестры прошёл не совсем гладко и что мне необходимо поскорее выведать у неё всё, о чём она молчит.