Ячейка 1428. В ней хранились две ценные вещицы, принадлежащие двум заклятым друзьям. Один родился 14 числа, а второй – 28-го, и это важно, это символично. Оттого игра обретает форму и лица.
Всеволод принес в дар золотой винный кубок, который передавали в его семье из поколения в поколение. На реликвии сверкают драгоценные камни, но света на них не видать давно, ведь кубок укутан тенью ячейки 1428. Радимир оставил в ящике собрание раритетных книг и пачку наличных денег, чтобы уравнять счет с кубком. Как шутил Радимир, ячейка так долго покрывается пылью, что в какой-то момент коллекция книжек превзойдет по стоимости чашу.
– В прожорливом огне все одно, дрова, – Всеволод улыбнулся, так улыбнулся, как может только он. Ядовито и в то же время маняще. Будто бы в этой улыбке скрывается великий секрет. Тайна, что устранит голод во всем мире, а затем поглотит вселенную без остатка.
***
Улыбка сияла в дальнем конце темного коридора, до которого Радимиру было не добраться. Он тянулся к ней рукой, хотел выяснить, что происходит. Осматривался по сторонам, но из тьмы не удавалось выхватить и крупицы света. Единственным источником ясности была улыбка во мгле, но ее окутывал густой туман. Дымка вонзила в плоть Радимира цепкие когти в страстном желании уволочь в сырую темницу.
***
Всего лишь сон. Просто страшный, непонятный сон. Но после пробуждения Радимир не сразу смог отделить реальность от жуткого кошмара. Впрочем, и реальность не сулила ничего хорошего.
Воздух в темном помещении был настолько тяжелым, что у Радимира перехватывало дыхание. Ноздри наполнялись мерзким запахом плесени. Как если бы его запихнули в тесный погреб, заставленный прогнившими бочками. Радимиру ежесекундно становилось все неуютнее в собственном теле.
Радимир дернул головой и больно ударился о кирпичную кладку затылком. Лежал на боку, прислонившись спиной к мокрой стене. Туловище онемело – казалось, при малейшем движении оно отвалится, оставив голову крутиться на полу. Башка гудела, будто ее запихнули в тиски. Виски лопались, а к горлу волнами подбирались горькие порывы.
Радимир попытался осмотреться, но ничего не увидел. Ни единой искорки и блеска. Было тепло, даже душно. По спине пробежался неприятный зуд, а на лбу вскочила испарина. В груди было неспокойно – но сердце заколотило еще быстрее, как только откуда-то послышался глухой кашель.
