Жарким июльским днем я дремал у себя в кабинете. Заняться было нечем, и никто меня не беспокоил. Внезапно зазвонил телефон, и я поднял трубку.
– Да, Джина?
– Звонит мистер Шервин Чалмерс, – прерывающимся от волнения голосом произнесла Джина.
У меня тоже перехватило дыхание.
– Чалмерс? Господи! Он что, здесь, в Риме?
– Он звонит из Нью-Йорка.
– О'кей, соедини его со мной.
Я в течение четырех лет заведовал корпунктом «Нью-Йорк вестерн телеграм» в Риме, и впервые мне звонил Чалмерс, владелец газеты. Он был мультимиллионером, газетным магнатом и большим докой в наших делах. Звонок Шервина Чалмерса означал для меня примерно то же, что и приглашение от президента на чай в Белом доме.
В трубке послышались обычные щелчки, и затем строгий женский голос произнес:
– Это мистер Доусон?
– Да.
– Вы можете сейчас поговорить с мистером Чалмерсом?
Я ответил, что могу, и подумал: интересно, как бы она отреагировала на мой отказ?
Послышались еще щелчки, и потом голос, звучавший как удары молота по наковальне, пророкотал:
– Доусон?
– Да, мистер Чалмерс?
Последовала пауза. Я сидел, ожидая взбучки.
– Слушай, Доусон, – сказал Чалмерс, – завтра в Рим в одиннадцать пятьдесят прилетает моя дочь. Я хочу, чтобы ты ее встретил и отвез в отель «Эксельсиор». Моя секретарша забронировала для нее номер. Встретишь?
Мне было известно, что он женат четвертым браком, но известие о дочери стало для меня новостью.
– Она собирается учиться в университете, – продолжал он, выдавливая из себя слова так, как будто весь этот разговор ему предельно надоел. – Я ей сказал, чтобы, если у нее будут какие-нибудь проблемы, она звонила тебе. Только не давай ей денег. Она будет получать от меня шестьдесят долларов в неделю, и этого для молодой девушки вполне достаточно. Но ты можешь понадобиться, если она заболеет или еще что-нибудь случится.
– Так у нее здесь совсем никого нет? – поинтересовался я. Свои способности быть нянькой я оценивал не слишком высоко.
– Она найдет с кем пообщаться, – ответил Чалмерс. В его голосе слышалось нетерпение.
