Слёзы Осени

Мы бежим с родной земли, и меня не оставляет чувство тяжелейшей утраты. Заречье, наш дом, колыбель всего силуитского народа, – уничтожено нашими же руками. Как мы могли быть столь слепы? Как Я и мой отец могли допустить подобное?

Оглядываясь на безжизненную степь, что некогда была моим домом, я проклинаю тот день, когда мы нашли черное масло в недрах земли. Охваченные жадностью, мы копали все глубже и глубже, совершенно не замечая, как действиями своими убиваем родной дом; как, высасывая масло из недр Заречья, на деле высасывали его кровь, медленно, но верно лишая жизни…

Меня пугает дальнейшая судьба моего народа. И все же я хочу верить, что нынешнее поколение силуитов осознает свою ошибку и перескажет ее своим потомкам. А это письмо, надеюсь, послужит им хорошим напоминанием.

Царь Фарелл Почитаемый.

3753 год, до начала Великой Миграции.

Никогда Бейнер не заходил так далеко на север Нордхаля. За время длительного похода пушистые хлопья снега сменились острыми льдинками, и если в тихую погоду они доставляли лишь неудобство, заставляя через каждые сотню шагов стряхивать мелкие осколки c шубы, то при наступлении метели они превращались в мириаду острых игл, способных разодрать кожу и даже ослепить.

Однако народу райданцев, скитающемуся в снежной пустыне Нордхаля, удавалось заранее укрываться от опасного ветра благодаря старому шаману, идущему во главе многотысячной вереницы северян.

Бейнер почти ничего не знал про шаманов, за исключением мелочей, передающихся от поколения к поколению. Многие из этих рассказов можно спокойно назвать слухами и выдумками, но ведь и они рождались неспроста. От своего деда, ныне покойного великого райданского воина, он слышал, что шаманов выбирает сам Свайр, оставляя именную руну на левой руке, вырезанную острием ледяного клинка. Когда на свет появлялся малыш с таким шрамом, его сразу же забирали под опеку другие шаманы, навсегда отлучая от родной матери и отца. Запрещено было даже поцеловать едва родившееся дитя в щечку на прощание, поскольку этот крохотный жест со временем мог побудить в шамане далекое воспоминание от прикосновения теплых материнских губ, что могло нарушить и без того хрупкую связь со Свайром. Но по обыкновению для родителей подобного ребенка это считалось не потерей, а, наоборот, – высшей наградой, благословением древнего бога. Лишь немногие из народа райданцев удостоились подобной чести.