– Как?! Таня, как ты могла?!..
Размышляя в течение этих двух дней, пока не видел Таню, о том, что делать с ней и с проблемой, что образовалась около неё, вместо того, чтобы решать свои, я злился всё больше. Наконец, я дозвонился до неё, в сотый или двухсотый раз я набрал её номер, и вот она, наконец, ответила. Я даже думал пойти в этот триста четырнадцатый номер и разогнать их там с этим её патластым Книжником, но так унижаться не хотелось. Нет, я должен быть хитрее, умнее, сильнее его, чтобы я остался с ней, и чтобы он отпал.
Наконец, она ответила. Да, я был зол, и я еле-еле держал себя в руках сейчас, но с ней я говорил самым мягким и нежным голосом. Пусть только придёт, только пусть придёт…
Когда она сказала, где она, я едва сдержал возглас изумления и возмущения, куда занесло её с этим гадом, с этим паршивым рокером!
– Приезжай, Танюша, мне нужна твоя помощь, поговорим. Ты… дай мне пару часов, потом можешь возвращаться к своему Ромео. Всего пару часов?
Я должен выпрашивать. Я должен выпрашивать, уговаривать мою жену прерваться ненадолго между их совокуплениями, чтобы уделить мне время. Что твориться в этом мире?! Я, как и обещал, не прикасаюсь, я пять лет ни разу не позволил себе быть неделикатным, впору вериги на себя надеть, а она бросила меня…
Оказывается, напиться можно очень быстро. Я вообще-то пить никогда особенно не любил, Таня вообще не пьёт, я выпивал всегда только, если это было нужно для поддержания компании, да скорее не пил, а делал вид. Поэтому у нас дома алкоголь жил годами никем не тронутый, и если только кто-то приходил к нам в гости, что случалось, наши одногруппники, например, бывали нередко, причём если Щелкун и Карина уже запланировала свадьбу, то Очкарик и Табуретка встречаться начали совсем недавно, как прозрели. Вот они все и выпивали наши запасы. Других людей, кроме моей мамы и Таниных родителей и её брата у нас гостей не было. Платон бывал у нас часто. Он вернулся в Москву несколько лет назад и с тех пор успел стать очень известным журналистом. Но о нём я сейчас не думал, как и об остальных, просто вспомнил, пока наливал себе.
Сейчас я налил себе виски столько, сколько не наливал никогда, но мне надо было растворить каменную плиту, придавившую мою грудь. Я надеялся, что алкоголь облегчит моё сердце, что злость отступит, и я не убью мою жену. Господи, Таня, как ты могла так поступить со мной?!
