Однажды я уже была замужем. И знаешь, что я поняла? Женщине не нужен муж, ей нужен мужчина.
– Ты где была?
– Гуляла.
– Одна?
– Нет.
– А с кем?
– Вышла на улицу, смотрю дождь идет. Так и гуляли вдвоем.
– Вижу, вся мокрая. Опять зонт забыла? – встретила меня на пороге моя сокурсница Марина. Мы учились с ней на одном потоке и делили одну комнату в общаге.
– Нет, взяла четырнадцать штук и по дороге все успела продать.
– Сашка, с твоими способностями надо было на менеджмент идти.
– Смеешься, там только мажоры учатся. Не люблю мажоров, – все еще отряхивалась я от дождя.
– На, – протянула мне Марина полотенце.
Я улыбнулась мокрой улыбкой в ответ и принялась сушить волосы.
– Мне кажется, лучше уж английским зарабатывать на частных уроках, чем так по вагонам шастать.
– Ты не понимаешь, дождь – это беспроигрышное дело.
– Ага, мокрое.
– Да нет, никакого риска, – рассмеялась я шутке. – База прямо рядом с вокзалом, там мне даже в рассрочку дают. Пробежалась по вагонам, раскидала зонты и людям хорошо, сухие домой придут, и я могу неделю спокойно жить и не думать на какие шишы пойти в пятницу в клуб.
– Не жалеешь ты себя.
– Жалею. Надо было больше брать. Говорил мне Вася со склада – «Погода шепчет. Бери больше!» У меня все зонты в первом же вагоне разобрали, так что до «Ораниенбаума» было даже время передохнуть.
– Хоть бы себе один оставила.
– Я и оставила, только все равно пришлось отдать.
– Вот она – жажда наживы, – рассмеялась Марина. – Чай будешь?
– Я бы сказала, благотворительность, – повесила я полотенце на батарею. – Спрашиваешь, конечно. Я еще в магаз успела забежать. Надеюсь, ты не имеешь ничего против булочек с брусникой.
– Забираю свои слова обратно. Надо было брать больше, – снова рассмеялась Марина. – Так кому ты отдала свой зонт?
* * *
База или склад, где я брала на реализацию зонты и прочую дребедень, находилась на рынке. Взяв там зонты, я медленно продиралась сквозь суету расходов и прибыли. Базар кипел одним ярким компотом овощей и фруктов. В его урожайной суете я вдруг увидел мальца лет четырех, который понуро брел среди торговых рядов. Ручку мальчонки оттягивала огромная белая коробка из-под торта. Картонный короб бил его острыми углами по ногам и уже не радовал начинкой. Мальчик с надеждой вглядывался в полы взрослых пальто, словно мамонтенок, который искал маму по цвету шкуры. Его щеки катали слезы. Он шел прямо ко мне. В груди у меня защемило, и даже навернулась слеза, совсем не та, что сейчас только вытер малыш со своего лица, слеза какого-то глупого сочувствия и жалости. Мне сразу захотелось усыновить его или хотя бы помочь найти мать, но та опередила меня. Она настигла сына сзади, и с разбегу дала затрещину тяжелой рукой. Шапка на голове малыша сбилась: