Часть 1. Письмо, зеркало и деревянный осел
Началось все на одной из виноделен, что разлеглись на каменистых склонах кантона Вуле, аккурат между деревушкой Дюли и городком Ле Брасю. Винодельню окружал дивный сад, где среди деревьев, подсыхающих после долгого осеннего дождя, укрылась старенькая беседка. Крыша ее прохудилась, и капли теперь стекали прямо на пол, где в луже покачивались пожелтевшие листья, а между ними барахтался громадный черный жук. Лужа плавно огибала ножки стола и подступала к лавочкам, под которыми притаился ящик с инструментами. На лавочках лениво развалились двое рабочих с винодельни, но по их беззаботному виду нельзя было догадаться наверняка, что привело их сюда какое-либо дело; а сытный обед и вовсе их разморил, и теперь они сидели в покое, чтобы не растрясти съеденное и выпитое.
Первого, еще не старика, но уже седого, звали Сигурт. Славился он медвежьим сложением, шумным нравом и безоглядной тягой к выпивке. От неустанных возлияний его мясистое лицо оплыло до безобразия, нос покрылся алыми змейками, а в глазах поселилась нездоровая желтизна. В свое время Юхи Хансен – хозяин винодельни, – пытался, разъяснить ему, как получать от вина не только плотское наслаждение, приводящее порой к непредсказуемым последствиям, но и душевное, при котором плоть всегда остается в дружном равновесии с разумом. Но вся эта замысловатая терминология, так любимая знатоками, в Сигурте не прижилась, потому пил он без лишних церемоний, называя любое вино добрым. Многие замечали, что под влиянием этого напитка в нем открывалась небывалая артистичность и словоохотливость, а порой и тяга к подвигу.
Второго рабочего – помоложе и посвежее – звали Вилли. Отличался он худобой, и легкой сутулостью из-за высокого роста. Вина не сторонился, но употреблял в меру, хоть и давал, бывало, жару. В такие дни он мог запросто влезть на телегу и на всю округу распевать песни, пока его не прогоняли те, кому они казались слишком уж фривольными. Молоденькие девицы, впечатленные его концертами, подмечали что в нем разом сочеталась рыцарская стать и крестьянская простота. Рыцарем он, конечно, не был, ровно, как и замка своего не имел. Всего-то у него было – дом в Дюли, доставшийся от деда, пустой сарай и прогнившая лодка со сломанным веслом.
