Я посмотрел на нее сверху вниз и встретил взгляд больших карих глаз, глядевших на меня снизу вверх.
– Нет, я не продюсер и не агент, – произнес я. – Меня зовут Арчи Гудвин, и я присутствую здесь по той причине, что я друг повара. Интерес исключительно личный.
– Понимаю, – сказала она. – Виноваты мои ямочки. Мужчины от них без ума.
Я отрицательно покачал головой:
– Ваши серьги. У девушки, которую я когда-то безответно любил, были похожие. Вполне возможно, если бы мы познакомились поближе… Как знать…
– Только не со мной, – заявила она. – Даже не думайте. Я могу занервничать и пролить суп. Меня зовут Нора Джерет, не Джарет; номер телефона: Стэнхоуп пять, шесть-шесть-два-один. Серьги мне подарил сэр Лоуренс Оливье. Когда я сидела у него на коленях.
Я записал номер в блокнот, сказал спасибо и огляделся. Бо́льшая часть этого собрания красоток расположилась в уютной нише между двумя буфетами, а у одной, стоявшей возле стола и наблюдавшей за Феликсом, который что-то взбивал в миске, был прелестный профиль и волосы цвета кукурузного шелка, когда початки только-только начинают созревать. Я подошел и, когда она повернулась ко мне, сказал:
– Добрый вечер, мисс… Мисс?..
– Эннис, – сказала она. – Кэрол Эннис.
Я записал в блокнот ее имя и назвался сам.
– От природы я человек вежливый, – добавил я, – но вы заняты или вот-вот будете заняты, так что на объяснения нет времени. Понаблюдав за вами, я вдруг внезапно ощутил желание узнать ваш номер телефона, а я не умею бороться с внезапными желаниями. Теперь же, когда вы стоите так близко от меня, оно стало еще сильнее, и, думаю, придется нам подчиниться ему.
Впрочем, так может создаться неверное впечатление о том, что происходило в тот вечер вторника. На самом деле мне не нужны были ничьи номера. Я выпрашивал их из-за Фрица. Но и это может создать неверное впечатление, потому придется объяснить.
В феврале Льюис Хьюитт[2]
