Вот вам автобус, а вот паровоз, электричка,
Вот вам родная, родная, родная страна.
Кто она вам? Мама, мачеха, тёща, сестричка?
Или подружка? А, может, по Блоку – жена?
«Нужно проездиться Вам по России», —
так назидал Николай на странице из «Выбранных мест».
Белое пёрышко ход продолжает гусиный,
Значит, поехали. Что же мы видим окрест?
Что же мы видим? Как наши устроены глазки,
То и увидим. Радищев увидит одно,
Пушкин – другое. А что предадим мы огласке
Из наблюдённого? То-то, дружок, и оно.
Что наша мысль – с коромыслом бредущая вумен,
Или стремительно с горки летящий малец?
Кто нам позирует – мокрые личики гумен,
речка, буфет, календарик древесных колец?
(Гоголь, проездившись, стал, между прочим, безумен,
автор не метит в пророки, пока ещё жив, остроумен,
вряд ли его ожидает подобный конец.)
Автор в дороге. Он тихая часть населенья,
Он населяет гостиницу или избу,
Верит, и правильно делает, в щучье веленье,
Борется с неодолимой писательской ленью,
И, слава Богу, не пишет про «путь» и «судьбу»
Милой Отчизны. А пишет про травку-муравку,
Шуйское мыло, про город Ковров и коров,
Неторопливо заходит в музей или в лавку,
Нижет, за главкой, как бусинку, новую главку
Или, как рыбку за рыбкой, на прутик улов.
Славное чтение! Где не бывал – интересно,
Где побывал – так свои впечатленья сравнишь.
Это известно, а это тебе неизвестно,
Это смешно, а над этим слегка загрустишь.
Славная книжка! На чтенье глаза раскатаешь,
Вытянешь ноги на тёплой московской печи,
Да и лежишь себе – Мишину книжку читаешь…
Вот и читайте. А ты, Де Кюстин, помолчи.
