Человек, когда ему исполняется тридцать лет подходит к некой границе, переступая которую он попадает либо в райский сад определения себя, как цельной личности, что способствует реализации, заложенной в нём богом искры гениальности, либо, что бывает гораздо чаще, катится вверх (да-да именно вверх), теряя по пути мечты и фантазии, а значит и самого себя.
Три месяца назад я, Семёнов Илья Эдуардович, как раз и переступил роковую черту тридцатилетия. За окном моего сельского дома начало сентября – бабье лето, моё любимое время года наряду с августом. Но красоты природы и ласки погоды меня больше не радуют, как прежде.
Если смотреть с обывательской точки зрения, я много достиг в жизни – высокооплачиваемая работа заведующим коммерческим отделом производственной фирмы по изготовлению полимерных материалов, квартира в центре города, машина бизнес-класса, дача, красавица жена, двое детей, пухлый счёт в банке. Здоровьем меня природа не обидела: в тридцать лет я себя чувствовал лучше, чем в двадцать лет. Меня расстраивало и мне надоедало не внешнее проявление успеха, а внутреннее состояние растерянности и, по большому счёту, ненужности мне всего окружающего меня. Я так и не сумел избавиться, как я теперь понимаю к счастью для себя, от чувства детскости, пронизывающего душу нитями спонтанных порывов и желаний чуда здесь и сейчас.
Мужское начало во мне, хотя и бросалось всем в глаза, отнюдь не было таким очевидным для меня самого. Напускная брутальность, заработанная в фитнесс клубах? Я хотел большего. Быть на вершине мира. Любой ценой стать самым крупным хищником в социальных джунглях современного общества. А в той сытой и размеренной жизни, в которой я барахтался вот уже почти десять лет, моих способностей хватит разве что на открытие собственного дела, лет так через пять. И это всё? Конец? Круглое пузо и такой же круглый счёт в банке. Нет, я совсем не против достатка и обыкновенных ежедневных человеческих радостей. Но разве это в жизни главное? Во всяком случае, для меня точно нет. Подвиг и корона, пускай и возложенная на пробитую голову героя.
Я всегда верил в мистику. В детстве и юности уходил при помощи мистической психоделии музыки, фильмов и книг от жестокой реальности наших учебных заведений и улицы, а потом, повзрослев и, как ни странно, поумнев, увидел в особом отношении к жизни, как к тайне, которой обладаю только я, оригинальный способ достижения своих целей не традиционным путём. Но дальше теорий, эмоциональных переживаний (хотя и очень ярких) дело не шло.
