Банка с тоником в руке Ивана шипела и покряхтывала сминаемыми боками, вытянутые вдоль дивана ноги уперлись в подушку, душу переполняло счастье. Шумел телевизор. Из окна веяло июньской прохладой, сквозь шторы пробивался свет фонарей. В кресле рядом с диваном потягивал пиво Дабрый, тоже с русым «ежиком» над скуластым лицом, тоже мускулисто-поджарый, хотя и набравший после службы пару лишних кило. В армии их с Иваном часто путали, пока Дабрый не сломал нос. Сейчас приятель выглядел брутальнее, зато Иван – красивее. Блок рекламы перед вторым таймом затянулся, Маша принесла бутерброды. Иван погладил ее по руке, она чмокнула его в щеку, обоих на миг притянуло друг к другу.
Маша вернулась на кухню, Дабрый с удовольствием проводил ее взглядом. Иван не ревновал. Глупо. Он и Маша – две встретившиеся половинки, третий здесь лишний. Дабрый понимал это как никто другой. После каждого появления Маши он оборачивался к Ивану и с демонстративной завистью качал головой: «Эх, и повезло же тебе, паршивец».
Дабрый любил ходить к ним гости. «Погляжу на вас – и вновь жениться хочется», – вылетало у него периодически. Даброму не повезло, жена ушла, причиной называли измены Даброго. Интуиция подсказывала Ивану, что не все так просто. Впрочем, он в чужую жизнь не вмешивался, если друг захочет – расскажет сам.
Маша порхала с кухни в гостиную и обратно – счастливая, веселая, светившаяся изнутри.
– Иван да Марья, – протянул Дабрый, откинувшись на спинку кресла. – Лепота.
Иван оглянулся на кухню, где журчала вода и звонко стучали тарелки, собрался с силами и выдохнул:
– Кое-что о лепоте и ей подобным. Что ты знаешь о Лиапате?
Дабрый поперхнулся, пиво пошло через нос.
– О ком? – с трудом продралось сквозь кашель.
Иван глядел прямо, а глаза друга изучали узоры на обоях.
Так и думалось, Дабрый знает. Знают практически все, и удивительно, что тайна остается тайной. Странно. Народная мудрость гласит: где знают двое, знает и свинья. А здесь – весь город в курсе, и… молчок. Тотальный.
Так не бывает. Не может и не должно быть. Похоже на гипноз, будто город погрузился в сон, где запретили упоминать определенную тему. Недостоверные слухи, обрывки разговоров, случайные обмолвки – вот все, чем располагал Иван. Он даже сомневался, что предмет интереса существует в реальности. Реакция друга доказывала однозначно: Лиапата – не миф.
