Самый живой среди множащихся трупов
Туманы с привкусом ржавчины
Знаете, одно из самых завораживающих в мире событий, которым я восхищался, проживая то, что называется у вас гордо и счастливо “жизнь” – это туман.
Туман – то, что заставляет людей думать о том, что они упустили или продумать наперёд возможности для самореализации. Знаете, для меня туман лишь повод поддаться горькой, тяжелой как бетонная плита грусти.
Туман – как способ получить ответы на вопросы, которые не должны были задаваться, ни в данном месте, ни в данное время, а знаете, главным является то, должны ли они вообще появиться у меня в голове, после всего прожитого.
Ну раз уж они тут и как испугавшийся зверь, которого уж несколько часов гонят собаки, грызут стены моей головы, я видимо обязан, не знаю, правильно ли подобрано это слово, выбора у меня нет, значит и я сейчас отвечу на них.
Ночь. Одинокая поляна, в дневном свете которой было выпито и скурено предостаточно изделий, столь насытивших нашу жизнь, сейчас спит. Я просто являюсь единственным гостем дома, хозяин которого настолько доверяет мне, что, увидев меня пару раз, уже оставил у себя, щедро угостив спиртным напитком и попросив лишь об одном, быть добрее ко всему этому.
Я сижу тут и вижу то, от чего простым людям, наверное, в жизни бы не привалило счастья или же денег.
Я вижу обрыв, туман на его дне, пару фонарей так яростно пытающихся выполнить свою задачу, но из-за природного явления, воссоздающего круговорот воды в природе, уже не столь эффективно это делают.
Стёкла их и без того от времени пожелтели, а благодаря капелькам воды, которая так непринуждённо сейчас зависает в воздухе, будто очередь в колбасный магазин 90х, делает их и вовсе рыжими, похожими на светящуюся ржавчину, пленниками собственных задач.
Да, они светят, но этот свет скорее прогоняет тебя подальше, дабы не угодить в эту пучину, нежели манит, чтобы им насладиться.
Вот они уже гаснут, кажется, уже около 4 часов утра, я наблюдаю, как эти измучавшиеся фигуры, скипа зубами от боли пытаются осветить мне тот самый нужный и правильный последний путь перед своим затуханием.
Они погасли. Пожалуй, я приду завтра. Но условия у меня одно, мне нужен этот туман.
Чернее черного
Птицы. Вы когда-нибудь задумывались, сколько всего вы про них не знаете? Сколько всего таит в себе одна маленькая черная ворона? Сколько хочет вам рассказать? Что ж, меня всегда волновал этот вопрос. Птицы для меня являлись неким барьером, между землей и небом, в простонародном смысле, без всяких религиозных и бытовых вставок. Просто представьте, полчища кружащихся над вами, больших воронов, черных как смоль, издающих крики, настолько истязающие душу, что они, даже не трогая вас, уже рвут на куски ваш маленький потаённый мирок – вашу душу. Поверьте, страшный сон самого чудовищного маньяка, наверное, был бы менее ужасен. Возможно, я сейчас и преувеличил, но согласитесь, каждый из вас представил ту самую картину. Кладбище, одинокая фигура стоит между могил, а вокруг – они. Призраки дня и ночи, чей разум для нас никогда не будет понятен, черные хозяева, пожалуй, даже самой смерти. Я, скрипя душой, ну или тем, что от неё осталось, могу сказать, именно эти существа, имеют тут большую роль нежели, что-то или кто-то другой. Вы, наверное, заинтересованы, почему именно вороны?
