Шхуна, на которой Рий Эспарт возвращался в столицу, налетела на скалы и дала сильную течь. Шторм был страшен. Все действия, предпринятые командой, оказались бессильны спасти корабль. После долгой и напрасной борьбы капитан распорядился спустить шлюпки, и уцелевшие перешли в них, отдавая себя на милость Той Роса, великого бога морей и ветров…
Ураган почти мгновенно разбросал суденышки в разные стороны, и больше никого из тех, кто был на других шлюпках, Эспарт и его спутники не видели. Много дней их носило по волнам взбесившегося океана. Не раз им казалось, что еще мгновение – и шлюпка пойдет ко дну. Порой она почти отвесно падала в гремящие пропасти между водяными горами, и люди в ужасе закрывали глаза, цепляясь изо всех сил за то, что было под руками. Но бог хранил их, и в следующее мгновение шлюпка поднималась, взлетая на гребень волны, к стремительно несущимся над морской пучиной тучам…
Иногда в просветах облаков проглядывал мутный лик солнца, но это длилось лишь короткое мгновение, и Лайс Нари, помощник капитана, не успевал определить по нему, где они находятся. Да это и не имело смысла. Ветер и волны гнали суденышко по своей прихоти. Море играло с ним, как кошка с мышью. Измученные, отупевшие от усталости, люди успевали лишь вычерпывать заливающую шлюпку холодную, зеленоватую воду.
Их было девять человек: двое матросов; Лайс Нари, помощник капитана затонувшей шхуны, мужественный и честный моряк; трое молодых людей, почти мальчишек, направлявшихся в столицу искать лучшей жизни; пожилой купец, добродушный и хитрый толстяк; Донол, слуга, которого мать навязала в спутники Рию, и он сам. В холоде, реве и мраке бури они постепенно теряли счет дням и ночам. Мутные рассветы сливались в их сознании с кровавыми, зловещими закатами.
Морская болезнь мучила всех, за исключением моряков. Пресная вода кончалась, запасы еды тоже, а шторму не видно было конца.
Люди ждали неминуемой смерти, но однажды ветер и волны вдруг стихли, и небо над ними прояснилось. Шлюпка неожиданно попала в полосу мертвого штиля, хотя по сторонам ее продолжало твориться нечто страшное. Всё: ветер, облака, волны, – неслось там в бешеном порыве. Поминутно сверкали молнии, гремел гром. Все, кроме Лайса и Донола, обрадовались даже такой передышке, так как были измучены до предела. Эспарт спросил слугу, почему он хмур – ведь буря, похоже, утихает. Тот покачал головой: