Прятаться в шкафу было плохо: места мало, дверцы закрывались неплотно, и появлялась реальная угроза оказаться пойманной. Недавно я нашла новое убежище за козеткой в стенной нише. Козетка давно на ладан дышала и в галерее стояла исключительно для заполнения места. Я уже два раза за ней укрывалась, и ни разу не поймали. Жаль, что сегодня не успела добежать.
Дверь классной комнаты раскрылась неожиданно, с тревожным скрипом. Я поджала коленки к подбородку и ненадолго затаила дыхание, стараясь получше расслышать шаги: тяжелые, легкие, стучат ли каблуки? Кто это вообще явился и по мою ли душеньку?
Человек ходил туда-сюда, выдвигал ящики, открывал полки – видимо, что-то искал. Без раздражения, неторопливо. Вдруг он остановился напротив моего убежища и заслонил собой тонкую полоску света, пробившуюся сквозь щелку между створками.
Господи, пусть он просто пройдет мимо. Очень-очень прошу!
С высшими силами у нас никогда диалог не складывался: они или страдали глухотой, или игнорировали именно меня. В этот раз молитвы вновь не помогли, и дверцы резко раскрылись. В шкаф хлынул чистый дневной свет классной комнаты.
От внезапной острой паники я отпрянула к стенке, инстинктивно стараясь увеличить расстояние между собой и тем, кто меня обнаружил. Однако тайник раскрыла вовсе не кузина Эбигейл и даже не кузен Вайрон, у которого появлялось буквально собачье чутье, когда дело касалось поисков «трусишки Энни». Сверху вниз колючим взглядом меня изучал воспитанник деда Парнаса.
Высокий, худощавый, русые волосы собраны в небрежный пучок, заколотый деревянной палочкой-булавкой. В мочке уха висела сережка, как у девчонки. Я не очень-то понимала, зачем парню в ухе кольцо, но не мне, честно говоря, судить. Если бы он вставил сережку в нос, ему бы и слова никто не сказал. Калеб Грэм не был нам даже дальней родней – посторонний мальчик, после смерти его родителей привеченный в замке. Он и вел себя как посторонний, но в отличие от меня, его любили и никогда не называли «приблудышем».
Вообще, он здесь почти не жил – второй год учился в магической академии и приезжал только на каникулы. Я слышала, как кузина Арветта говорила, будто Калеб чудовищно красивый. Не знаю, что насчет красивого, но мне он точно казался чудовищем. Пусть он и умел притворяться нормальным получше остальных, монстра, живущего внутри, выдавал холодный, высокомерный взгляд. И я старалась держаться от приемыша подальше. Даже сейчас хотелось выдавить лопатками стенку шкафа, чтобы увеличить дистанцию.
