– Я никуда не пойду, пока ты меня не выслушаешь! – рявкнул парень лет пятнадцати и, демонстративно сложив руки на груди, сдул упавшую на серые глаза челку.
– Лео, не дури, – устало попросил Алекс.
Но младший брат только упрямо насупился.
Мужчина прикусил губу, чтобы грязные ругательства не сорвались с языка. За последние несколько недель мальчишка знатно потрепал ему нервы. В этот раз к побегу Леонард подготовился основательно и так качественно замел следы, что Алекс едва его нашел. С одной стороны, это вызывало раздражение. А с другой… проявленные Лео ум и хитрость при составлении плана внушали робкую надежду, что зелье из серебряных колокольчиков начало действовать раньше, чем ожидалось. И возможно, даже пятидесяти лет не пройдет, как брат поправится.
– Ладно, – нехотя отозвался старший предтеча и привалился к каменной ограде, которая окружала его замок. – Слушаю. Только, Лео… побыстрее. Мне нужно срочно попасть домой…
Юноша бросил на брата быстрый взгляд и взлохматил обеими руками неровно стриженную темно-русую шевелюру, что выдало крайнюю степень волнения. Затем тяжело вздохнул и все же сбивчиво заговорил:
– Алекс, умоляю, не запирай меня больше! Ты себе представить не можешь, как мне тяжело в четырех стенах!
– Лео, – неодобрительно покачал головой тот, – твоя болезнь…
– Да к чертям мою болезнь! – закричал Леонард, яростно стиснув кулаки. – Посмотри на меня, брат! Еще полгода назад я выглядел на двенадцать, сейчас мне никто не даст меньше пятнадцати! Это значит, что и психологически мне уже пятнадцать! А ты! – Он уперся пальцем в грудь старшего родственника. – Ты ведешь себя так, будто мне не больше восьми!
– Но ты все еще маленький, – покачал головой Алекс, и слабая улыбка тронула его губы. – Я о тебе беспокоюсь, глупый. Вспомни, что было, когда меня Судьба прокляла. От тебя мало что осталось!
Плечи Лео поникли. Он сгорбился и закрыл лицо руками.
– Ты когда-нибудь убьешь меня своей опекой, Алекс, – срывающимся шепотом сказал младший ди Квир. – Я… учиться хочу. Общаться с другими разумными. Путешествовать по мирам. А вместо этого сижу под вечным домашним арестом. И вокруг… только слуги. Которые смотрят в лучшем случае с жалостью.
