Храм держался на окраине нашего городка, разрывая землю своей толстой фигурой и расковыривая небо острым поржавевшим шпилем. Штукатурка облупилась и осыпалась, окна заляпаны грязью, пропуская внутрь достаточно света, чтобы разглядеть блуждающие тени внутри. Сколько помнится, люди всегда обходили его стороной, боясь всякой нечисти в лице наркоманов и бездомных, хоть никогда их даже рядом с храмом и не видели.
С приходом людей храм и территорию вокруг него принялись облагораживать. Высокая трава была выкошена, на ее месте развели клумбы. Здание преобразилось, сияя своей небесной голубизной, порой являясь контрастом для проплывающих облаков. Даже шпиль выпрямили.
Правда, местные все равно старались обходить храм стороной. Если раньше боялись наркоманов или бездомных, которых в глаза не видели, то сейчас все видели людей, принявших на себя ответственность за бесхозное раньше здание. «Сектанты, безусловно, сектанты!» – эти слова выражались с недоверием, гневно, даже презрительно, но местные очень любили обхаивать этих вот сектантов. За их спинами. В глаза не смотрели, боялись, что порчу наведут, а может, и какие-нибудь другие были страхи. Несмотря на это, обсуждали много, брякали все, что в голову придет, надо же высказать и свое авторитетное мнение относительно подозрительных личностей. Радио работало, но обходило стороной тех же сектантов, которые только могли догадываться, что о них думают окружающие. Только вот вряд ли их это заботило. Что о них там говорят? Безбожники, сатанисты, пьющие козью кровь, устраивающие оргии в стенах небесного цвета здания, а может, они вообще иностранные агенты, привлекающие на свою сторону неокрепшие юные умы…
Максим много наслушался подобного, но ничему не верил. Не хотел. Не мог. Он видел, как сектанты въезжали в первый день. Тогда он стоял в погожий летний день перед храмом и созерцал всю ничтожность сего сооружения. Оно словно какая-то болячка была на лице городка. Он проникался отчаянием здания, в муках повисшим во времени, в котором оно никому не нужно. Ржавая ограда с человеческий рост была бы зрелищным местом приземления, если упасть с крыши здания. Хотя, крыша сама не внушала доверия. Можно было б и провалиться, при падении порезаться о ржавые металлические листы, обломать их, чтобы куски остались в коже, упасть внутрь. А там, да что там? Ничего. Как и на той стороне – ничего.
