Золотой жук на дебаркадере Страны Советов
Прочитав роман Александра Куприянова «Жук золотой», классик русской литературы Виктор Астафьев не только посоветовал молодому журналисту серьёзно заняться прозой, но и оставил на полях рукописи немало ценных замечаний и пометок. Этот эпизод описан в романе.
Мало кто из начинающих авторов удостаивался подобного внимания со стороны известного и признанного писателя. Но всё объясняется просто. Дело в том, что по своей художественной стилистике и литературному исполнению «Жук золотой» перекликается с шедевром Астафьева «Царь-рыба». Чувствуете, даже в названии произведений есть некий общий посыл. Если рыба, то царь! Если жук, то золотой! И это при том, что содержание двух произведений, естественно, совершенно разное. Но метод – один!
Я бы определил его, как внутренний монолог на тему жизни и смерти, детства и отрочества, первой любви и первых сердечных ран, верности и предательства, мужества и трусости, достоинства и покорностью перед волей обстоятельств, как пишут в казённых бумагах, непреодолимой силы. Одним словом, всего того, о чём не устаёт заинтересованно размышлять постигающий основы бытия взрослеющий человек. Известный японский писатель Дзюэнтай Гомикава, кстати, так и назвал свой лучший, сделанный в схожей манере роман – «Условия человеческого существования».
Александр Куприянов при этом соединяет в органичное целое формируемые окружающей средой мировоззренческие ценности подростка с иронией и житейским опытом взрослого человека. Он не прощается с детскими комплексами, но продолжает с ними жить, понимая, что в том далёком времени спрятан шифр, с помощью которого человек может не только объяснить то, что происходит с ним в данный момент, но и заглянуть в будущее.
Метод диктует форму. Куприянов в «Жуке золотом», как и Астафьев в «Царь-рыбе», пластает эпоху, в какой выпало жить. Вычленяет из неё сочный шмат, бросает читателю: у меня в то время было так! А как у тебя?
Образ автора при этом играет роль компаса, которому читатель может верить, а может и не верить. Как хочет. Автор не настаивает, не идеализирует себя. Он растворён в бедах (их больше) и радостях (их меньше) своего времени. Одновременно его роман – фрагмент исторической эпохи преобразованной в СССР тысячелетней России. Автор сам вместе со своими героями – суровой баптистской бабушкой Матрёной Максимовной; податливой к отчиму, безропотной под его тяжёлой пьяной рукой матерью; ушедшим из семьи отцом; разноплемёнными друзьями дальневосточного детства и юности – живой атом этой эпохи. В романе она олицетворяется дебаркадером «Страна Советов». Им заведует местный Дон Жуан с весёлым именем Адольф Лупейкин, доводящий представительниц местного и приезжего женского контингента «до стона».
