ЗОЛОТАЯ БАБА или На этот раз я все сделаю правильно
1
Лет по двенадцать нам было, когда Лилька наконец-то слезла с дерева и из человека разумного начала превращаться в женщину. Сначала ее это сильно огорчало, но потом она поняла: во всем есть свои прелести. И раз уж не суждено ей было родиться в восемнадцатом веке американским дикарем, никто не запретит ей, когда она окончательно вырастет, выйти за муж за индейца… Ну, или хотя бы за негра!
Этим своим открытием Лилька поспешила поделиться с родителями, но они почему-то не разделили ее радости. Оказалось, в отличие от своей единственной дочери-интернационалистки, отец ее был убежденным расистом. По крайней мере в отношении негров, которых ненавидел со времен своей молодости, прошедшей в стенах международного университета, где и в конце пятидесятых во множестве водились высокомерные, не питавшие должного уважения к русским студенткам, африканские царьки. Приходилось учить их уму-разуму (отец в те годы занимался профессиональным боксом). И хотя Лилька, конечно, имела в виду совсем других негров – каких-нибудь там угнетенных мировой буржуазией дядей Томов, все же уважение к ее единственному отцу заставило наступить на горло собственной песне.
Так, едва успев осознать собственную женственность, она тут же столкнулась и с несовершенствами окружающего мира – несовпадением личного и общественного… мечты и суровой реальности… желаемого и обыденного…
Кажется, это сильно понизило Лилькину самооценку. Тогда же к ней в руки случайно попал кусочек глины, и это в каком-то смысле определило ее судьбу. Нет, она не стала большим художником, но керамические пустячки, за которые уцепилась, как за соломинку, стали ее подспорьем на всю оставшуюся жизнь. А также служили надежной заслонкой – за ней она всякий раз норовила укрыться от надвигающейся на нее время от времени правды жизни.
Но внутренний конфликт продолжал существовать. Так же, как и надежда, умирающая последней, недобитая реальностью мечта —штука живучая.
Впоследствии, не доверяя себе, Лилька связывала свою жизнь не с теми, к кому ее по-настоящему тянуло, а с теми, которые выбирали ее.
