Ровно столько прекрасных дам – девушек, замужних молодиц и зрелых представительниц прекрасного пола, довольно уставших от жизни, составляли мой женский батальон в одном из престижных институтов Академии Наук.
И это, не считая программисток, аминокислотчиц и прочих удивительных «Цамок», как мы любили называть всех дамочек из Центра Автоматизации и Метрологии (ЦАМ)
Управляться с ними, особенно поначалу, было непросто, хотя, в свои двадцать девять, мне казалось, что после успешной защиты диссертации, десятка изобретений и научных статей, жизненного опыта у меня накопилось, хоть отбавляй.
Первой моей посетительницей «по личным вопросам» была Дора, бывшая, для моего тогдашнего мировосприятия, уже очень пожилой. В свои сорок с хвостиком, она была хорошей лаборанткой и могла перелопатить, не возмущаясь, горы монотонной и однообразной работы.
Я сделал вид, что не очень удивился словам о том, что муж заразил ее особым видом насекомых. Лобковых вшей, которых, в простонародье, называли «мандавошками», в то время, уже лечили. Однако Дора возмутилась, и ее крепко-крепко поколотили.
– Неужели в таком возрасте ещё существуют половые связи?, – необдуманно поинтересовался я, наверняка обидев, уже и так, расстроенную сотрудницу, – Чем же я могу помочь?
Дора, однако, ничуть не смутившись, предложила сходить вместе, в общежитие строителей, где им выделили небольшую комнатку и поговорить с мужем серьезно. Громадный синяк у Доры под глазом говорил сам за себя. А я, сдуру, взял и поехал.
Грязная обшарпанная общага, наполненная странными личностями, блуждавшими в густом перегарном тумане, встретила меня неласково.
– Ты сколько мужиков будешь к себе водить?!, – накинулся на Дору пьяный в дымину вахтёр, – хоть бы раз бутылку выставила!, – его возмущению, казалось, не было предела
Комнатка нашей лаборантки и ее достойного муженька находилась в самом конце коридора, тускло освещенного светильником, плотно засиженным насекомыми. Она была крохотной и очень скудно обставленной.
– Ну, и где муж?, – неуверенно озираясь, вымолвил я
– Муж объелся груш, – бодрясь, заявила Дора. – Давай, лучше выпьем для храбрости
Мне очень не понравилось, что нам должна потребоваться какая-то храбрость, но отказывать подчиненной было неудобно. И мне, уже тогда ценителю легких сухих вин, пришлось с трудом влить в себя половину гранённого стакана тяжелого, тёплого и противного портвейна.