Russia
Многие пили муть водочных луж
иль загубили в тюремьях сок душ;
плавали в ямках и стоках канав,
где утонуло бесчисленье глав;
в петли ныряли, как в цирке зверьё,
или прослыли ленивцем, ворьём;
пулю и яда вкусив иль иглы,
больше суметь ничего не смогли;
в вечность шагали с больших этажей
или вдыхали дым, гарь гаражей,
иль, перепортив всех дней полотно,
вмиг обнимали озёрное дно;
с иным же духом, отринувши зло,
в тину печали садились средь снов,
иль угождали в семейности быт,
чтобы былые прогулки забыть;
в гроб позагнались рабочим ярмом,
не накопив на загранный паром;
вены косили во штиле, страде
в этой недобро-измятой стране.
Магазинчик грехов
Грехов накучил ворох,
в вязанки их стянул.
Из них мне каждый дорог.
Ни крохи не минул.
Набрал четыре в закром,
пять, шесть – на чердаке.
Сложил по цвету, жанрам.
Три пары – в сундуке.
На случай, впрок запасся.
Заначек сделал чуть.
В подвале банок масса,
в которых похоть, жуть.
Любой на вкус и выбор.
Есть новый, есть б/у.
В подарок, ради выгод
иль в шутку. Хоть кому…
Салон знаком и вечен.
Цена оплат – душа.
Товар не скоротечен,
дождётся не спеша
своих клиентов злачных
и чистых, чей бел пух.
Отведают всё смачно.
Мошной не буду сух.
Четыре дороги
Берут уже Бога за руки
и мнут тихо траву в раю
незнавшие, знавшие муку
в наземно-бытийном краю.
Гуляют они, где – не знаю,
но Господа видят в лицо
поклонники святости, мая.
Милуясь с извечным Отцом,
витают всемысленно, тельно,
настроив третьокую связь.
А тут темь умов и безделье,
мятежье, средь толпища грязь.
Достичь не сумею я Бога.
Стихают и слёзы, и вой.
Отправлен в четыре дороги.
Лежу четвертован, больной.
Вселившийся
Среди ролей и ипостасей
живя всеразным, но собой,
в покое иль огне опасий,
идёт в гамак или забой
Великий ум. Слывёт чудесным
века и сотни тысяч лет,
незримым, мощным и безвесным,
и старцем, знающим ответ
на всё, любую шкурь примерив,
испив, отъев добра и зла,
несчастье, страсти и примеры
любви, бессонниц, ремесла.
И вот моя судьба попала
ему… Поживши чуть одной,
Бог вяжет петелье овала,
устав, наверное, быть мной.
Алкари-богатыри
Мой ринг от лавки и до двери.
А рефери – патруль, семей
глаза, бессонные соседи.
Судья сего – зелёный змей.
И сыплет винный дух удары.
Я – витязь русского бытья,
потомок бьющих род татара,
любое иго. Средь белья
и слёзных старцев я порхаю,
как завещал боец Али;
и меж маханий вслух ругаю
