Высшая дипломатия - 1. На
службе
церкви[1].
Влечение сердец рождает
дружбу.
Влечение ума — уважение.
Влечение тел — страсть.
И только все это вместе рождает
любовь.
Конфуций
Пролог
«…Они были богами этого мира:
духи леса, земли и воды, малый народ и живущие под холмами, и
многие другие, не имевшие названия. Они хранили магию этого мира, и
люди чтили их. Но в лето яркой звезды, пришёл новый Бог, и они
вынуждены были отступить, затаиться и спрятать магию этого мира от
людей. Столетиями жили они за хрупкой границей разделившей мир,
долгие годы таились они, и, наконец, грянул гром. В лето 1985-е
пала граница, разделявшая мир и грянула война, подобной которой ещё
не знало человечество, ибо пробудилась магия этого мира, и древние
народы напомнили о себе. И предначальная сила схлестнулась с верой,
что называли истинной. Три столетия длилась война, изматывая
противников, круша постулаты веры и губя магию этого мира. И в лето
2285-е заключено было перемирие, которое многие почитают лишь
передышкой, столь необходимой противникам. И кто знает, будет ли
конец этой войне между новым и вечным, ведь никто не помнит уже
ответа на извечный вопрос: «Что есть Бог?»…
Илар Де Элле захлопнул толстенную
Хронику Трехсотлетней войны и чихнул, вдохнув облачко книжной пыли,
вылетевшей из корешка. Скучно. Скучно и тоскливо. Того и гляди сам
пылью покроется, как этот увесистый том. Надо же, перемирие, к
которому и он приложил руку, не длится ещё и ста лет, а уже
наскучило хуже горькой редьки. Хотя, если подумать, война тоже. Это
в первые двадцать лет была драма, надрыв и непредсказуемость, а в
остальные двести восемьдесят — тоска смертная. Так и вечность,
теряет большую часть своей привлекательности, когда становится
реальностью, тягучей и нудной, словно налипшая на зубах ириска. Уж
в чем, а в этом Слепая Гостья оказалась права…
Взгляд досточтимого господина
некроманта задумчиво скользнул по дубовым стеллажам, уставленным
рукописями в тяжелых переплётах и тубами свитков. Уперся в запертую
нишу под самым потолком. Потемневшие серебряные руны тускло
поблескивали на тяжелой дверце. Де Элле задумчиво хмыкнул и
прищелкнул пальцами, направляя ядовито-зеленую искру в центр
рунескрипта. Ниша беззвучно распахнулась, и секунду спустя на столе
водворился объемистый сверток, завернутый в плотную темную
ткань.
