1.
Эрик вошёл в квартиру, напряжённо прислушался и затем облегчённо выдохнул. Какое счастье, дома никого. Совершенно напрасно переживал. Вполне себе можно было бы ещё подзависнуть у Дрона. Хотя всё же нарываться не стоило. Эрик представил тревожно-вопросительные глаза матери, всё чаще устремлённые на него в последнее время, вздохнул и открыл холодильник. Конечно, её он меньше всего хотел бы расстраивать. Но, что поделать, видимо, этого никак не избежать. Он отрезал по толстому куску сыра и колбасы, намазал майонезом большой ломоть хлеба, затем соединил все ингредиенты, накрыв их ещё одним куском майонезной горбушки, и открыл банку колы. Установив всё это на поднос, он захватил по дороге пару бананов, прошёл в зал и включил телевизор. Сразу по нескольким каналам сообщалось об эпидемии, которая уже несколько месяцев гуляла по некоторым странам, собирая богатый урожай, и вот теперь грозила добраться до их страны. Эрик несколько минут смотрел на кадры из неизвестной больницы, где медики в защитных костюмах суетились возле носилок с больными людьми, заносили капельницы в изолятор, принимали новых пациентов.
Spike-20 – вот как она называлась эта инфекция… Эрик рос в семье учёных-микробиологов, и потому знал, что пока не определена природа заболевания, говорить о том вирус это или что-то другое – нельзя. Мать рассказывала ему, что название такое из-за того, что в микроскоп её молекулы выглядят, как шипованный мячик, колючка.
Глядя на экран и слушая напряжённо-размеренный голос диктора, сообщающий о жертвах и числе заражённых, Эрик подумал о родителях, работающих сейчас где-то в своей лаборатории. Он попытался вспомнить, но не мог, что мать говорила ему… Какие-то осложнения, вызванные эпидемией, в связи с чем они вынуждены работать сверхурочно… Честно говоря, он не очень внимательно слушал. Тем более, это было после того, как он сказал, что бросает колледж. Его родители не стали устраивать никаких разбирательств по этому поводу. Не было шумных сцен, обвинений в чёрной неблагодарности и горячих призывов к благоразумию. Он знал, что родители его до этого бы не опустились, и ничего подобного себе бы не позволили. Отец просто спросил почему. И Эрик ответил. Попытался объяснить, как умел, что не хочет, как они отказаться от свободы и от мечты. Но вышло это у него, как показали дальнейшие события, видимо, не очень хорошо.
