За окном рождественская картинка – всё засыпало снегом. Деревья все в инее, точно коралловый лес. По небу плывут густые толстенные облака, а в ослепительно-голубых просветах сияет ярко-золотое солнце. И падают огромные хлопья снега, похожие на лепестки белых роз, точно их задумчиво роняет с небес белый-белый ангел.
И так тихо… Даже приглушённый гул автомобилей похож скорее на полусонное бормотание шмелей.
После того как Морис уехал на католическое Рождество домой, Мирослава осталась домовничать вдвоём с котом Доном.
И коттедж, особенно по ночам, стал казаться ей огромным, как замок в какой-нибудь шотландской глубинке. Она гнала прочь непрошенные грустные мысли.
А тут ещё позвонил Морис и попросил разрешения задержаться ещё ненадолго дома. Мирослава сказала ему тогда:
– Да, конечно, тем более работы сейчас нет.
– Вы скучаете без меня? – спросил он, и ей показалось, что в его голосе проскользнула надежда на утвердительный ответ и, может быть, лёгкая грусть.
Но она ответила:
– Нет, – вложив в голос гораздо больше весёлости, чем следовало бы.
– Ну, тогда ладно, – пробормотал он и отключился.
Мирослава посмотрела на кота.
– Что, мой королевич, Новый год мы с тобой будем встречать вдвоём.
Дон не возражал. Для него главное, чтобы хозяйке было хорошо. Вот только ему показалось, что глаза у неё невесёлые… Он потеснее прижался к ней всем телом и тихо замурлыкал, стараясь передать ей тепло не только своего покрытого мягкой длинной шёрсткой тела, но и маленького, крепко любящего сердца.
29 декабря поздно вечером, почти ночью, нагрянул Шура. Сказать, что Мирослава удивилась, было бы не сказать ничего.
– Представляешь, – начал он прямо с порога, – у меня выходные аж до третьего января!
– Да ты что?! – не поверила она.
– Я и сам с трудом верю! Сколько себя помню, такого чуда ни разу не случалось. Но ведь я два года в отпуске вообще не был, – добавил он.
– Бедный мой Шура. – Она обняла его. И снег на его куртке начал таять, а заодно промокла и её наброшенная на плечи кофта.
– Иди в дом! – сказал он. – А то простудишься. Морис приедет и прибьёт меня.
– Ты его так боишься? – засомневалась Мирослава.
