Примечание
В бумажной версии от издательства
«Крылов» книги 4 и 5 серии «Черный день» вышли под одной обложкой,
под общим названием "Поколение пепла". Данная электронная версия не
повторяет композицию печатной, книги разделены так, как автором
изначально задумывалось. Тем более, что объем каждой из них
примерно равен объему стандартного романа (12 а.л.). Однако цена
пропорционально снижена, чтоб не было обидно тем, кто купил это в
другом месте как "два в одном".
Это два отдельных тома, события
которых разнесены и по времени, и по месту действия. 5-й том
повествует о первой большой гражданской войне среди уцелевших в
Западной Сибири.
Пепел на рукаве старика —
Пепел розового лепестка.
Пыль, поднявшаяся столбом,
Выдает разрушенный дом.
Пыль, оседающая в груди,
Твердит, что все позади,
И не надо мечтать о звездах.
Так умирает воздух.
Потоп и засуха в свой черед
Поражают глаза и рот,
Мертвые воды, мертвый песок
Ждут, что настанет срок.
Тощая выжженная борозда
Намекает на тщетность труда,
Веселится, не веселя.
Так умирает земля.
Вода и огонь унаследуют нам,
Городам, лугам, сорнякам.
Вода и огонь презрят благодать,
Которую мы не смогли принять
Вода и огонь дадут завершенье
Нами начатому разрушенью
Храмов, статуй, икон.
Так умрут вода и огонь.
Томас Стернз Элиот, «Четыре
квартета»
Самая лучшая война — разбить замыслы
противника; на следующем месте — разбить его союзы; на следующем
месте — разбить его войска.
Самое худшее — осаждать крепости.
Сун-Цзы
Месяцы, не наполненные событиями,
мелькали перед глазами как минуты.
И вот уже миновала эта зима, первая
из обычных, показавшаяся такой короткой. Весна пришла рано – все
ждали куда более страшных климатических аномалий, но уже в мае снег
начал медленно таять. А как только он сошел, начала оживать и
природа. Все то, что никак не хотело умирать.
Набухли почки и уже проклюнулись в
городских аллеях первые листья. Вернулся из небытия мир насекомых,
и редкие птицы, наконец, долетели до середины замерзшей реки Обь.
Пришла весна и в Подгорный.
Может, Александр и подумал бы над
детальным описанием природы, но ему некогда было любоваться — он
работал. Лопата с остервенением врезалась в землю, все еще слишком
твердую. От напряжения лицо Данилова заострилось, на лбу пролегла
морщина. Губы беззвучно шевелились, будто он адресовал кому-то
ругательства.
