Великая огнестрельная революция

В 1937 г. английский военный историк сэр Ч. Оман в своем ставшем классическим труде «История военного искусства в XVI столетии» заявил, что «шестнадцатый век – самый неинтересный период в европейской военной истории»^>1. И на первый взгляд так оно и было. Разве можно сравнить войны XVI столетия с Тридцатилетней войной, Великой Северной войной, войной за Испанское наследство, войнами Фридриха II и тем более наполеоновскими войнами? Однако справедливо ли такое высказывание маститого историка, не поторопился ли он со столь жесткой оценкой состояния военного искусства XVI в.?

Не прошло и двух десятилетий, как другой британский историк, М. Робертс, дал ответ на этот вопрос. Он предложил взглянуть на военную историю XVI в. под иным углом зрения. Пусть, писал Робертс, в военной истории XVI в. как будто и не было ярких страниц, но если рассматривать ее не как историю битв и сражений, а как историю развития военного дела, то все будет выглядеть совершенно иначе.

Суть его концепции, впервые озвученной в 1955 г., а затем изложенной в отдельной статье, можно изложить в следующих словах: на исходе Средневековья, между 1560 и 1660 гг., в военном деле Европы произошли очень важные изменения, которые нельзя не назвать военной революцией («Military revolution», для удобства мы будем ее именовать Великой пороховой революцией). По мнению историка, «…эта революция, когда она завершилась, оказала глубокое влияние на общий генеральный курс европейской истории. Это событие стало своего рода водоразделом между средневековым миром и миром современным»^>2. Анализируя сущность произошедших в военном деле Западной Европы перемен, М. Робертс указывал, что этот переворот, свершившийся между 1560 и 1660 гг., по существу, «…являлся еще одной попыткой разрешить постоянную проблему тактики – как соединить метательное оружие и рукопашную схватку, как объединить ударную мощь, подвижность и защитную силу». В конечном итоге он привел к рождению новой, линейной тактики^>3. Изменения в тактике повлекли за собой рост требований к дисциплине и качеству обучения солдат и офицеров. «Армия, – отмечал Робертс, – перестала быть швейцарской грубой массой или средневековым обществом агрессивных одиночек-профессионалов; она стала хорошо устроенным организмом, каждая часть которого повиновалась импульсам, спускавшимся сверху…»