Постель почему-то была очень жесткой и постоянно шуршала. С трудом разлепив глаза, я содрогнулась от острого спазма в затылке и перевернулась на другой бок, о чем тут же пожалела. Боль ударила с двух сторон, пробираясь в центр черепа и скручивая все на своем пути с такой силой, что вялые мысли должны были вывалиться через рот и закатиться под кровать.
Что вообще происходит и что это за “шурх-шурх”, мать вашу?!
Приоткрыв глаза, я уперлась взглядом в потолок.
Не своей комнаты.
Я зажмурилась и снова всмотрелась в темные доски, а они даже не думали исчезать. Все так же слабо покачивались, дразнили меня, кричали в полный голос, что я совершенно точно находилась не в своем шатре!
Первая же попытка встать закончилась острым ударом в висок. Боль была настолько сильной, что я скатилась с узкой койки, упала на пол, прилично ударившись коленями об проклятую древесину, и выплюнула несколько цветистых ругательств.
Вцепившись в кровать онемевшими пальцами, я поднялась и, стараясь не делать резких движений, осмотрелась по сторонам.
Комнатка была крохотная, едва ли могла сравниться с моим шатром, голый пол ничем не застелен, у стены справа стояла тумба с небольшим кувшином, в котором отчетливо что-то побулькивало. Пробовать я не решилась, хотя пить хотелось до одурения. Душу бы продала за глоток прохладной воды!
Качнувшись к двери, я не смогла удержать равновесие и со всей дури приложилась плечом об косяк. Всхлипнув от боли, обиды и ярости, я уперлась в дверь ладонями, но та не сдвинулась ни на дюйм. Подергала ручку, подумала, что можно и пнуть ее посильнее, но… Новыми синяками разжиться совсем не хотелось, ведь ничего, кроме короткой рубахи без шнуровки, с здоровенной прорехой на животе и чуть порванным плечом, на мне не было. Я с трудом узнала свою ночную сорочку. Выглядела она так, будто я на полном ходу вкатилась в заросли пустынной колючки.
Я пошарила взглядом вокруг и схватила низенькую табуретку, одиноко стоявшую у кровати, и, размахнувшись от всей своей негодующей души, ударила по дереву. Грохот вышел оглушительным, а табуретка оказалась достаточно прочной.
– Выпустите меня! – взвизгнув от ярости, я ударила снова. – Выпустите или, клянусь пустынным ветром, мой отец вырвет вам глотки!
Удар! Еще один!
И еще…
За дверью послышались торопливые шаги, что-то щелкнуло. Замахнувшись снова, я поклялась себе, что живой не дамся и кто бы меня тут не запер – вмазать ему я смогу наверняка!
