Солнце клонилось к закату. Впервые
оно норовило завалиться не за однообразные волны Океана, а за гору,
покрытую дивным лесом. Несмотря на то, что день был жарким, задул
зябкий бриз. И Геммий заставил себя подняться с земли, где он
провалялся целую вечность.
«Господи, Исусе Христе! – мысленно
взмолился Геммий. – Спасибо тебе за чудесный дар этот!».
В его ушах как будто до сих пор
волшебной музыкой звучал крик одного из моряков «Земля!». Сорок
шесть дней – бесконечных мучительных дней с выжигающим солнцем и
промозглыми дождями – выдавили всю радость жизни. Значительная
часть еды испортилась, вода зацвела. Рыбная ловля и дожди почти не
позволяли пополнить запасы. Перегрины и рады были прекратить
мучения, но у них не было выбора – и ветра, и морские реки влекли
их неукоснительно на закат. Прочь от негостеприимной родины.
Тоска была воистину беспросветной.
Море не может быть таким огромным – нет таких просторов в Ойкумене.
Это Океан, который суть окончание сотворенного мира. Ни земли, ни
людей здесь и быть не может. Либо вскоре корабли свалятся за край
мира, либо так и будут плыть по бесконечным волнам… И вдруг –
«Земля!».
Сердце замирает, пересохшие губы
трескаются от недоверчивого – что?! Вожделенное слово не входит в
разум, отказывается усваиваться. Так желудок, долгое время лишенный
пищи, отказывается принимать еду. Ты волочишь себя к борту, щуришь
уставшие от однообразного пейзажа глаза, но не можешь поверить в
черную полоску у горизонта. А снизу, с полок, уже стреляют
вопросами взволнованными хриплыми голосами гребцы: «Что? Что там,
дед?». «Земля, братцы… Земля, клянусь волосами Куприды! Чуть правее
носа». И, только произнеся это вслух, начинаешь верить. А вокруг –
множащиеся возбужденные голоса, набирающие силу ревущего шторма.
Справа раздается нестройный, явно взволнованный рев буццин. Это на
«Мотилоне» тоже увидели сушу и теперь спешат сообщить об этом
остальным перегринам.
Как гребли тогда гребцы! Впервые они
так и норовили обогнать ритм барабанов. Из-за слабого, хотя и
попутного ветра паруса помогали слабо. Берег приближался мучительно
медленно, даже начало казаться, что морская река пронесет суда мимо
земли. Узкая полоска разрослась в серо-зеленое месиво. Берег был
недружелюбен: каменист и узок. Набегающая волна весело бурлила в
нем, добавляя еще один цвет – белый.
